Перед ней открывались три пути: первый – обращение к всепрощающей милости Господа, постоянному покаянию, молитве, перенесению бесконечной цепи унижений, отвержению от друзей по общине и незнанию, простишь и примешь ли с чужим ребенком, и так жить нужно было постоянно; второй, по которому пошло бы большинство женщин, – уйти к другому человеку, тем более, что он многие годы любил Киру (молись об этом человеке, его имя – Дмитрий), но против этого в ней восставало все: обретенная годами вера, безграничная любовь к тебе, к друзьям общины, к Церкви, молитве и к Господу Богу, Пресвятой Богородице, святым. Это был путь второго предательства, полного отречения от прошлого, погружения в житейскую суету и сумрак безверия; и третий – страшный: под влиянием возникшего стресса – мне приходилось встречаться с такими людьми в лагерях, ссылках, на воле – принять решение уйти из жизни, будучи уверенной, что ей нет прощения на земле.
В лагере Господь Бог явил мне великое чудо. 27 января 1943 г. ощутил я душой своей, что Кира находится на грани погибели, и начал молить Пресвятую Богородицу спасти ее, особенно тревожился и молился ночью (в Москве в это время был день). Я просил, умолял Господа помочь, послать людей, способных поддержать ее, и такие люди нашлись: твоя мать, Елена Александровна, отец и сестра твоя, Надежда, и это было поистине великое чудо. Родные твои не только не осудили Киру, но сделали все, чтобы спасти ее, взяли в свой дом заботились и любили, как свою дочь и твою жену.
Возвратившись из армии, ты принял Киру и Катю. Внешне вы жили мужем и женой, все считали Катю твоей дочерью, но два года ты отстранялся от общения с женой, что заставляло ее постоянно сознавать греховность содеянного и постоянно молить Господа о прощении и очищении. Твое решение было правильным, Бог вразумил тебя, но потом, по великой Своей милости, Господь вновь соединил вас воедино. Усыновив Сергея, ваша семья стала сплоченной крепкой верой и дружбой».
Разговор наш был долгим, воспоминания приходили и приходили, и от этого о. Арсений оживал, вспоминал и многое рассказывал мне в этот день.
Отец Арсений был для меня и Киры не только духовным отцом, это был друг, вместе с которым мы создавали общину, шли к одной общей цели, шли по заветам святых отцов Церкви.
Много раз исповедовался я у о. Арсения, и каждая исповедь была ступенью к новому очищению души и познанию духовного, но сейчас это была исповедь совершенно особая. Восемнадцать лет мы не виделись с батюшкой, восемнадцать лет отделяло нас от той давней исповеди, что происходила в деревне Архангельской области, но внутренне ощущение оставалось таким, что не было долгой разлуки и всегда и постоянно о. Арсений был с нами. Да он всегда и был с нами и в лагере молился о нас, его духовных детях, этим спасая и поддерживая нас.
В одном из разговоров о. Арсений однажды сказал мне: «Твое принятие Киры было закономерным, ты знал ее внутреннюю жизненную сущность, характер, чрезвычайную ранимость и духовное мировоззрение, глубину веры и понимал, что ее падение станет для нее постоянным молением о прощении, стремлением к Богу через раскаяние и вечное сокрушение, и знал ее любовь к тебе и свою – к ней. Вероятно, тебя удивят мои слова, но совершив тягчайший грех, сознавая это, мерой своего покаяния, постоянного сознания греховности Кира еще более укрепила свою веру и стала внутренне более совершенной. Это, Юрий, удивительно, но так бывает у людей сильного характера и глубокой веры. Пути Господни неисповедимы.
Господь показал ей, что есть люди, готовые в самые тяжелые часы жизни, отбросив все условности, помочь терпящему бедствие человеку. Этим они открывают духовную красоту души своей и ярким светом показывают величие Промысла Божия. Это дало Кире духовные силы».
После выхода о. Арсения из лагеря в 1958 г. было множество моих встреч и бесед с ним. Временами он жил неделю–две у нас в Москве, летом мы приезжали с Кирой в Ростов, снимали комнату и жили весь отпускной месяц, брали с собой Сергея и Катю. Дни эти всегда были днями радости; а встречи заполнялись воспоминаниями о. Арсения или приезжающих, разговорами и интереснейшими беседами на духовные темы.
В последние годы батюшка чувствовал себя слабым, подолгу лежал на диване или летом в садике в шезлонге, прикрытый пледом. Временами резко ухудшалась сердечная деятельность, появлялась одышка, отеки ног, длительная аритмия. В общине врачей было много: Юля, Ирина, Людмила, Ольга Сергеевна, Александра Андреевна и еще много других. Теперь кто-то из них был профессором, доктором медицинских наук, заведовали клиниками, возглавляли мединституты, больницы. Благодаря их заботам и усилиям, насильственным увозам в лучшие лечебные учреждения и лечению и, в особенности, благодаря великой милости Господа и Пресвятой Богородицы к нам, его духовным детям, смог тяжело больной о. Арсений, перенесший девять лет ссылок и восемнадцать лет «лагеря смерти» прожить семнадцать лет в Ростове в доме Надежды Петровны, беззаветно ухаживавшей за ним.