— Сначала — в медицинский институт. — Рука Лавра нырнула во внутренний карман стильного пиджака и извлекла на свет божий два сложенных листа бумаги. Сначала он протянул Ессентуки один из них и тут же присовокупил к первому второй. — Потом — вот в это заведение. Высшее учебное… Академический денек у нас сегодня.
Он бодро усмехнулся и с мальчишеским задором ткнул локтем в плечо притихшего Санчо. Тот никак не отреагировал на столь яркое проявление дружеской привязанности со стороны босса. Он демонстративно продолжал сохранять хмурое выражение лица, давая Лавру понять, насколько лично ему не по душе все эти затеи с внебрачными детьми. Мошкин крайне редко мог подолгу сохранять постную мину и дуться на Лавра, как мышь на крупу, но сегодня он явно решил превзойти в этом вопросе самого себя. Лавр это чувствовал и намеренно изгалялся над своим приближенным.
— Сделаем академический, — улыбнулся в ответ Ессентуки. — Иногда полезно…
Начальник службы безопасности по-военному крутнулся на каблуках и зашагал в сторону джипа с зеленоглазым парнишкой за рулем. Он коротко отдал ему и двоим другим своим подчиненным необходимые инструкции и лишь затем вернулся в «Чайку» и проворно нырнул в прохладный салон, расположившись на переднем сиденье рядом с водителем. Призывно заурчали моторы автомобилей, и джип первым покинул пределы территории особняка через предусмотрительно распахнутые ворота. Уже вслед за ним двинулась и «Чайка», управляемая кучерявым типом с обвисшими усами, облаченным во френч с неимоверно высокой стойкой.
Лавр с довольной улыбкой на губах откинулся на спинку сиденья и вновь повернул голову в сторону не в меру молчаливого сегодня соратника.
— Что ты сопишь?! — В такие моменты ему доставляло огромное удовольствие подтрунивать над Мошкиным. — Не создавай, пожалуйста, негативную ауру в салоне!
— Какая аура, — недовольно буркнул тот, не поворачивая в сторону авторитета головы, — когда гайморит замучил.
— Высморкайся тогда! — посоветовал Лавриков. — Человечество атомной бомбой выучилось пользоваться! А платком носовым — ни в какую!
Санчо шмыгнул носом и набычился еще больше. Назло авторитету засопел еще громче, но, через пару минут обратив внимание на то, что Федор Павлович неожиданно утратил интерес к его персоне, перестал выделываться впустую. Он как можно ниже склонился к Лаврикову и, едва размыкая уголки собственных пухлых губ, зашептал ему в самое ухо:
— Слышь?
— А?
— Волну подняли, но вдруг все лажа? — В голосе Санчо сквозила ничем не прикрытая надежда.
Лаврикову стало предельно ясно, что именно эта самая мысль и занимала в последние несколько минут сознание верного соратника. Мошкин крепился как мог и старательно удерживал себя от искушения заговорить с авторитетом, но чисто человеческие слабости в итоге все же одержали верх.
— А волна катит. Из-за чужого.
Лавр на мгновение задумался и даже поскреб пальцами правой руки свой заостренный подбородок. Он и сам задумывался над такой возможностью, и, признаться честно, она не очень-то его радовала. За истекшие несколько часов Федор Павлович начинал привыкать к мысли, что у него имеется наследник. И эта мысль все больше и больше импонировала ему.
— Даже если он — чужой, — с расстановкой произнес авторитет, — справедливость должна торжествовать, Санчо! Я не пес оборзевший, чтобы морду воротить от торжествующего беспредела!
Мошкин снова умолк, почувствовав чуждый ему настрой законника. Тесный салон автомобиля наполнился громким оппозиционным сапом.
На порог университета, где несколько часов назад безуспешно искал справедливости Федор Розгин, шагнули трое. Широкоплечий розовощекий амбал с огромными, как у Чебурашки, ушами, мужчина росточком пониже, с бородкой клинышком и шеей, распухшей вследствие неудачно перенесенной еще в детстве свинки, и зеленоглазый парнишка со шрамом на левой щеке. Троица всем своим видом демонстрировала лоск и внешнюю солидность. Левые локти неплотно прилегали к корпусам, что свидетельствовало о наличии огнестрельного оружия под темными распахнутыми пиджаками. Но молодой вохровец, уныло топтавшийся в опустевшем вестибюле вуза, не сразу обратил должное внимание на данный весомый аргумент прибывших. Он с грозным выражением на лице шагнул вперед и преградил дорогу шествовавшему впереди «Чебурашке».
— Вы куда, молодые люди? — пробасил он.
— Ай, подвинься. — Лопоухий с пренебрежительной ухмылкой отстранил его рукой и, не сбавляя шага, направился к лестнице. Двое других братков и вовсе не удостоили вохровца даже мимолетным взглядом.