Санчо отлепился, наконец, от порога, прошел к широкой кровати авторитета и пристроил рядом с Лавриковым свой широкий зад. Поднос поставил по центру промеж себя и хозяина апартаментов, сложил руки на коленях.
— Сам прочти, — хмуро посоветовал он.
— Но ты же читал? — Ладони Федора Павловича предательски вспотели, но он решился-таки ухватить пальцами сложенный бланк, доставленный с раннего утра расторопным эскулапом.
— Читал, — честно ответил Мошкин. — Видишь — конверт разорван.
— Вижу. Мог бы и осторожней рвать. Края совсем неровные на разрыве. — Лавр выудил из конверта лист бумаги, но пересилить себя и заглянуть в его содержимое так и не смог. — Так что?
Санчо прекрасно понял, что просто так, не получив желаемого ответа, от него не отстанут. Авторитет скорее замучает его гестаповскими пытками с применением изощренных методов, нежели решится сам прочесть результаты генетической экспертизы. Мошкин тяжело вздохнул и веско произнес:
— Объект «икс» на девяносто девять и хрен знает сколько сотых процента является отцом объекта «игрек».
— Погоди, Санчо! — Лавр отбросил листок на кровать, а сам пружинисто поднялся на ноги. Пробежался до окна, выглянул зачем-то на улицу и вновь вернулся обратно. Но садиться уже не стал. — Какой такой «икс-игрек»?
— Ну, «икс» — это ты, — терпеливо пустился в объяснение Александр, старательно изображая на лице явное неудовольствие от возложенных на него обязанностей и необходимости вести разговоры на неприятную тему. — Сам же просил законспирировать.
— Я?! — Руки авторитета нервно затряслись.
— Разве не просил? — недовольно пробурчал Санчо.
— Да о другом речь! — срываясь на фальцет, закричал Лавр. — Я — являюсь?
— Получается, — вынужден был признать с очередным вздохом соратник. — Являешься.
В наступившей гробовой тишине Лавр сцепил пальцы в замок, унимая дрожь, и расплылся в идиотской улыбке. Санчо недовольно покачал головой, наблюдая за тем, как на его глазах происходило рождение нового олигофрена. А именно таким ему сейчас и виделся именитый вор в законе. Дебил-дебилом. Произносить свои диагнозы вслух Мошкин побоялся, прекрасно осознавая, что из идиота пассивного Лавриков может моментально превратиться в буйного. И тогда, как говорится в известной детской игре, «кто не спрятался, я не виноват». Но для себя лично Александр мысленно отметил, что как-нибудь при более благоприятных обстоятельствах надо будет потолковать с Лавром на предмет медицинского обследования. Только уже не у генетиков, а у врачей с иной специализацией. А то как бы не было поздно.
— Являюсь. — Лавриков сомнамбулически закачался из стороны в сторону, не меняя при этом дауновского выражения лица. — Я!..
Мошкин уже не в силах был наблюдать этого ужасного процесса деградации. Нервы у него были не железные.
— Правильно Иосиф говорил, — зло прошипел он. — Генетика — публичная девка империализма!
— Почему правильно? Совсем неправильно! — Лавр приблизился к соратнику и опустил ему руку на плечо. — И потом, это не Иосиф говорил, а Райкин.
— Без разницы, кто говорил! — Накопившееся раздражение Санчо выплеснулось-таки наружу. — Факт в том, что ты теперь никогда не сможешь умереть, как хотел — одним из последних… настоящим вором в законе!
Лавр открыто улыбнулся:
— Глупо это как-то звучит. А, Санчо? — Он и сам осознавал, что рассматривал былые приоритеты теперь совсем по-иному. — По-детски.
— Глупо перечеркивать целую жизнь, — не отступал тот.
— Да успокойся! — Федор Павлович отмахнулся от его занудства, как от назойливой мухи. — Мы никому не скажем. Ничего. Даже мальчишке.
— Но ты-то знаешь! — веско произнес Санчо. — И я знаю! И этого вполне довольно, чтоб не умереть как полагается!
— Ну, пристал чуть свет! Умереть, не умереть!.. — Лавриков, по своему обыкновению, энергично забегал по комнате. — Может, я вообще передумал умирать! Зачем умирать?
— Умрешь, куда денешься, — остудил его оптимистические взгляды на будущее добрый Санчо.
— Да? — Лавр остановился перед ним и уткнул руки в бока, широко расставив локти.
— Да!
— Хре-ну-шки! Даже если я помру теперь, то… — он секунду-другую подыскивал возможность покрасочнее как-нибудь завершить начатую фразу, — то с вероятностью в девяносто девять процентов я — Федор Лавриков — не умру!
— Как так? — Смысл его витиеватых слов не дошел до Александра.