Знаменитое «Слово о полку Игореве» посвящено как раз подобному походу 1185 года. В тот раз половцам удалось истребить русское войско, пленить князя Игоря, а потом ответить на разграбление своей земли удачным набегом на Русь.
К тому же русские князья постоянно объединялись с половцами для набегов на другие княжества и для борьбы друг с другом. Примеров так много, что просто не знаешь, какой выбрать.
Уже византийский император Алексей Комнин в XI веке пригласил половцев для помощи в войне с печенегами. Лучше бы он этого не делал! Половцы быстро «забыли», на чьей стороне должны находиться, и так разграбили византийские города, что уже и печенегов впору было вспоминать с умилением.
На Руси половцы выступали союзниками в войне с поляками в 1092 году.
Князь Василько из Галицкой земли много раз набегал на Польшу вместе с половцами, пока не сложил голову.
Князь Олег Святославич «добыл» себе черниговское княжение с помощью половцев. Когда-то Ярослав Мудрый завещал Чернигов его отцу… Теперь в Чернигове сидел Владимир Мономах, и в 1094 году Олег Святославович подступил под стены города с половецкой ратью. Мономах уступил, перешел в Переяславль, а Чернигов достался Олегу Святославичу.
Неоднократно на своих съездах князья говорили, что их междоусобицы на руку только половцам… Но раз за разом использовали половцев в своих сварах.
Войны войнами — но ведь было же и хорошее. Заимствований было очень много, и не только от славян к тюркам, но и наоборот. Сейчас почти забыто, что именно заимствования от тюрок позволили славянам совершить настоящую революцию в земледелии.
Дело в том, что во всей Европе всегда пахали на волах или быках. Ярмо быка было очень удобным — вол наваливался на него грудью и тянул пахотное орудие. На лошадях тоже пахали — но лошадь запрягали совершенно так же, как рабочего быка, а ведь устроены эти животные по-разному: лошадь душит удобное для быка ярмо, и она работает вполсилы.
На юге, где теплее, а земля плодороднее, волов хватает. В Северной Европе без рабочей лошади пашенное земледелие недостаточно эффективно: вол медлителен, а земли поднять нужно много. До X–XI веков негодная упряжь очень тормозила процесс распашки.
XI–XII века вошли в историю как время Великой Распашки — впервые после Римского времени начала увеличиваться площадь распаханных земель, человек начал наступать на лес. В Северной Галлии, в Германии, в Британии леса стремительно исчезали, сменяясь окультуренными землями. Историки находят множество причин, в силу которых началась Великая Распашка, и едины в главном — без Великой Распашки не было бы и современной европейской цивилизации.
Но мало кто отмечает — Великая Распашка стала возможной потому, что рабочую лошадь стали запрягать иначе. Тюркскую упряжь на рабочую лошадь стали первыми использовать славяне. Уже от них новый тип упряжи получила и Западная Европа. В результате Европа не только восстановила и стремительно превзошла уровень земледелия Римского времени — появились новые центры земледельческой культуры. Север Европы, глухая провинция Рима, стал самостоятельным центром развития цивилизации.
Не сомневаюсь, что для начала Великой Распашки существовало множество самых разнообразных причин, коренящихся не в каких-то технических заимствованиях, но во внутреннем развитии европейских обществ. Не сомневаюсь. Очень может статься, что и тюркскую упряжь в Западной Европе при необходимости выдумали бы сами западноевропейцы.
Но полагаю, имеет смысл отметить — Великая Распашка состоялась именно вследствие заимствования тюркской упряжи от славян.
Вообще половцы чем дальше, тем больше выступали в роли южного, и притом довольно цивилизованного соседа. В истории было много примеров того, как первобытное племя быстро цивилизовалось, перенимало то, что могут дать более культурные народы. Среди германских племен это готы. Среди тюрок это половцы.
Наивно представлять себе южнорусские степи как сплошное море ковыля, без торных дорог и городов. На реках шумел не только камыш — но и большие торговые города хазар, булгар и сарматов. В Крыму были города греческие, готские и еврейские. Половцы старались вытеснить конкурентов из степей, чтобы самим пасти неисчислимые стада «скоты и овце, и коне, и вельблуды», но города громили не всегда. Они сами нуждались в торговых городах, нуждались в умелых ремесленниках и хороших товарах.
А совсем недалеко была Русь, — с ее городами, богатствами, каменными церквами и обаянием культуры. Был еще и Великий Булгар — государство, созданное тюркским племенем болгар в землях финноугров, на Волге и Каме.{14} В стране Булгар тоже шумели города Сувар, Биляр, Великий Булгар, Жукотин [33].
В общем, было у кого учиться.
В XI веке известны уже не только Саркел — Белая Вежа, но и города Шарукан, Балин, Сугров. Население этих городов было смешанным — половецко-русским или русско-половецко-еврейским [34].
Половцы охотно «садились на землю» — то есть переходили к регулярному земледелию. Уже Ярослав Мудрый охотно селил половцев в лесостепи, где было возможно земледелие. Эту политику продолжали и его потомки — Ярославичи. Так поступал и Владимир Мономах. Если степняки-кочевники набегали на Русь, оседлые половцы выступали вместе с русскими.
При нападении монголов в 1223 году на берегу степной речки Калки русские стояли вместе с половцами. Вместе и погибли.
Словом, трудно отделаться от ощущения: на наших глазах рождался все более тесный русско-половецкий союз. А к югу от Руси все быстрее шло дело к созданию земледельческо-скотоводческой половецкой державы.
Русь изначально складывалась как многонациональное государство. Рюрика в Старую Ладогу призвали, строго говоря, не славяне, а союз славянских и финских племен.
На всей территории расселения восточных славян одновременно обитали и другие, неславянские племена: балтские, финноугорские. И все они участвовали в строительстве общего государства. Как видно, «в середине девятого века существовала сильная славяно-финская федерация в Северной Руси» [35. С. 175].
Племенные союзы финноугров: меря, весь, мещера, мурома, чудь — были ничем не хуже славянских.
Про племенной союз вятичей, самый непокорный и дикий, вообще трудно сказать, «чей» он в большей степени: союз включал не только славянские племена и роды, но и много финских племен и родов.
Финноугорские города ни по размерам, ни по уровню развития не уступали славянским. У нас с простотой необычайной даже Муром (столицу финноугорского племени мурома) и Белоозеро (столицу финноугорского племени весь) называют в числе городов, которые «сложились» у восточных славян [36. С. 89].
Даже в среде ученых, казалось бы — владеющих информацией, часто пытаются игнорировать, не замечать все нерусские, неславянские народы Руси. У них получается так, что без русского населения все равно и города бы у финноугров и балтов не возникали, и никакой цивилизации не началось бы. У некоторых достает совести писать о том, что если какие-то люди до славян тут и жили, то все равно «быт местных поселков очень быстро сменялся славянским», а сами аборигены уже не представляли собой «явления, заметно влиявшего на характер города» [37. С. 10–11].
Как ехидно пишет другой ученый, «согласно версии Д. А. Авдусина, аборигены лесной зоны Восточной Европы только и ожидали «малых групп» славян, чтобы быстро и не без удовольствия с ними ассимилироваться» [38. С. 17].
Но в том-то и дело, что Древняя Русь — это не чисто славянское государство и даже не государство «в основном» славянское с малыми вкраплениями финноугров. Это государство многих народов. Славяне лидируют (или все же не славяне? это придется отдельно выяснить), но и финноугры строят это же самое государство.