С владимирским князем на Руси никто ссориться не хотел. В Европе Всеволода знали мало, но венгры и поляки совсем не хотели ссориться с германским императором Фридрихом Барбароссой.
Десять лет, с 1189 по 1199 год, до самой смерти Владимир спокойно правил Галичем. Заключив мир с Венгрией, он тут же забрал томящихся в плену жену и сыновей.
Прожил Владимир недолгую жизнь: родившийся в 1151 году, провел на этом свете всего 48 лет. Но все же судьба его сложилась куда удачнее судьбы отца, тут нет слов! Ведь он и вел себя разумнее отца: не сажал на престол никого из своих сыновей. В год смерти отца мальчики были уже юношами, но Владимир не пытался посадить их на трон (как и польский Казимир сделал сыновей Эстерки дворянами, но не наследниками престола).
Что характерно — никто и никогда больше не укорял его худородством жены и не требовал взять другой супруги, более достойной.
Что еще характернее — Владимир был умерен в питии вина, не буянил, активно занимался государственными делами.
Жаль, мы по-прежнему ничего не знаем об эмоциональной жизни героев повествования. Ни о том, вспоминали ли Владимир и попадья свои приключения в Венгрии. Ни о том, часто ли снилось Владимиру, как трещат кожи шатра под кинжалом, как он висит на этом зацепленном за зубец башни ремне над пропастью, поглядывая на гаснущие предрассветные звезды.
Можно предположить, что не раз и не два просыпался он, увидев: вот опять входит в шатер «лучший друг» князь Андрей с вооруженными венграми… Просыпался, с удовольствием обнимал попадью, с улыбкой опять засыпал. Но это будут только не основанные ни на чем догадки.
А вообще: какая интересная семья! И папа, и дочь, и сын — полны сильных, полнокровных страстей; влюбляются — так на десятилетия, верны избранникам/избранницам, идут до конца.
Жаль, современники не оценили.
После смерти Владимира Ярославича его сыновья не оспоривали своих прав на престол. И они, и попадья навсегда исчезают из летописей — как и «Настасьич».
В 1199 году Роман Волынский добился своего: присоединил к Волыни Галич и Галицкую землю. Так возникло мощное богатое государство, не раз заявлявшее о своем первенстве на Руси.
Судьба этого государства ничуть не менее бурная, чем у прежнего Галича, кончившегося с Владимиром. История эта по-прежнему полна всевозможных приключений и безобразий. Всего шесть лет радовался победе князь Роман Галицкий: в 1205 году он пошел очередным походом на Польшу и погиб. Галицкие бояре не были бы сами собой, не подними очередного мятежа. Они и подняли! Вдова Романа с малолетними сыновьями Даниилом и Васильком бежала в Венгрию.
Бояре призвали на княжение потомков прежней династии, трех сыновей Игоря и Ефросиньи Ярославны. Наверное, бояре надеялись (в очередной раз!) сделать из своих ставленников послушное их воле орудие.
Княжичи сдуру пришли, рассчитывая усмирить феодальную вольницу. Несколько лет они воевали с венграми, поляками, другими князьями Руси, но больше всего — с галицкими боярами. Братья стали подавлять боярскую вольницу, казнили нескольких бояр. В 1211 году бояре провели к Галичу венгров.
По одной версии, венгры взяли в плен и отдали боярам Игоревичей; по другой версии, Игоревичей схватили сами бояре: набат, восстание, горожане врываются в княжеские терема. Романа и Святослава Игоревичей они повесили. Только Владимир Игоревич спасся вместе с женой — дочерью Кончака.
Следующие 25 или 26 лет прошли вообще в тихом ужасе. Бояре то зовут на княжение Даниила Романовича, то свергают его. То подросший Даниил сам является в Галич и начинает опускать и обижать бедных бояр.
Среди всего прочего, князем объявлял себя даже некий боярин Владислав: «вокняжился и сел на столе». Случай это уникальный в истории Руси! Никогда и нигде не бывало ничего подобного. Даже жаль, что венгры не оценили эксперимента, попытку вырастить в одном из княжеств новую династию, параллельно Рюриковичам. Все тот же принц Андрей сверг Владислава и посадил в тюрьму, где он и умер. На этот раз вежливых расшаркиваний и шатра на башне не было.
Даже в конце 1230-х, когда взрослый Даниил железной рукой подавил боярскую махновщину, «бояре галичстии Данила княжем себе называху, а сами всю землю держаху», и все время «крамоле бывши в безбожных боярах галичных».
На первый взгляд, у Юго-Запада и Северо-Запада нет решительно ничего общего, и зря автор так долго рассказывал про Юго-Запад. Но это не так, общее есть… Это общее — колоссальная власть не князей, а бояр! Еще С. М. Соловьев отмечал «явление, подобных которому не видим в остальных волостях русских» — а именно «важное значение бояр, перед которым никнет значение князя».
Нигде больше на Руси бояре не пытались захватить фактическую власть и менять князей по нескольку раз в год. Нигде больше не пытался вокняжиться боярин. Нигде больше бояре не были до такой степени независимы от князя.
Эти бояре очень похожи на графов и герцогов других стран Восточной Европы, особенно Венгрии и Польши. Называются иначе, вера другая, а поведение — такое же. Та же феодальная вольница, вечно воюющая с королями.
Но есть черта, резко отделяющая Галич от Польши и Венгрии: это вечевой строй. Дворянство католического мира резко отделено от горожан. Это горожане поднимаются по звуку колокола на ратуше, образуют свои пешие дружины, выбирают свой магистрат. Дворяне живут в своих имениях, не очень любят появляться в городах, осознают себя особой корпорацией, управляются особыми законами и обычаями, подчиняются друг другу и королям, а не магистратам.
По сравнению с Польшей и Венгрией в Галиче «все смешалось» — на Юго-Западе Руси бояре и горожане живут вместе, подчиняются единым законам, поднимаются по звукам одного вечевого колокола.
В этом смысле Новгород вырастил нечто более похожее на Европу — Господин Великий Новгород отдельно, князь отдельно.
Но ведь и Галич — Европа! Только это совсем другая Европа, чем Новгород. Северо-Запад напоминает Скандинавию, Голландию. Это Северная Европа. Галич — это Центральная и Восточная Европа. Со всей ее феодальной анархией, жестокостью, войной всех против всех, переворотами, нестабильностью, смертями.
С общественной психологией, которая формируется этой неустойчивостью, смертями, жестокостью и анархией.
Легко заметить, что новгородское боярство куда ответственнее, да и порядочнее галицкого. Нет в истории Новгорода историй таких гнусных измен, двоедушия и предательств, из которых состоит история Галича. Его граждане больше уважают самих себя и свой город. Ах, это скромное обаяние Севера! Северного типа развития.
Русь, Россию слишком часто причисляют к византийской цивилизации — однозначно и безоговорочно. Православие и впрямь отделяет Русь от других, лежащих западнее стран Европы, но попробуйте понять, в какой степени «отделяет», а в какой степени «мешает». Ведь тип развития тот же — новгородцы прекрасно понимают шведов, а галичане — поляков.
Но католицизм — все же конфессия более рациональная, требующая разумного отношения к жизни. Православие с его отказом от рационализма и разума каким-то чуть ли не мистическим образом ухитряется не позволять думать, осмысливать, разделять области жизни, вносить в них полезные нововведения.
Если же о Византийской Руси… На это высокое звание может претендовать разве что Южная Русь, Киевщина (вместе со странами южных славян — болгар и сербов).
О Юго-Западной и Северо-Западной Руси этого никак не скажешь, в них реализуются два разных европейских варианта. Принципиально то, что — разных! Европа — это ведь не что-то единое.
А вот Северо-Восток — это никак не Европа.