Пассажиры, сидевшие поблизости, насторожились.
– Захожу я как-то на прошлой неделе к моему старому приятелю, артисту Б. Ну, известно, артист: в Бога не верит, разные там цыганские песни, нимфы на стенах и, знаете, все этакое...
Рассказчик сделал неопределенный жест в воздухе.
– Только заглянул я как-то в угол около окна, – и глазам своим не верю. Понимаете, в уголке на гвоздочке образ висит и тут же неподалеку на стенке портрет отца Иоанна. Что, думаю, за притча такая? Прежде такого духу здесь не было. Обращаюсь к хозяину.
«Так и так, – говорит, – произошла тут на днях со мной целая история. Уже не знаю, как и объяснить... Захворала, видишь, у нас жена домовладельца и пожелала, чтобы отец Иоанн над ней молитву прочитал. Ну тот и приехал... Я, может быть, и не узнал бы, что он приехал, да у нас на лестнице такая суматоха поднялась, словно пожар. А у меня тем временем один клубный актерик сидел, из комиков. Отчего, думаем, не полюбопытствовать... Пошли. Народу в квартиру набилось тьма, так что, ежели бы не мой благодатный рост, пожалуй, ничего бы и не увидел... Присмотрелся это я в передней, и мне, через анфиладу комнат, как раз видно, как он в спаленке молитву перед образом читает... то есть, собственно, не читает, а как-то истерично возглашает, воздевая руки кверху. Бог знает почему, показалось мне тогда все это неестественным. Наклонился я это к уху комика и тихонько скажи: «Тоже, поди, комедию ломает, как и мы, грешные!» Только вот отец Иоанн молитву прочел, благословил больную и быстро проталкивается назад, к лестнице... А мы, надо сказать, своей позиции не бросаем, чтобы его хорошенько поближе рассмотреть. Проходит это он мимо меня и вдруг, как бы нечаянно, потрепал меня этак по плечу, полуулыбнулся и шепнул: «А комедию все-таки дослушал?»
Я так и обомлел: стою на месте, как столб, и ничего не понимаю. Бросился я, было, потом за ним вниз по лестнице, – да куда, его уж след простыл».
– Ну, и что ж ты после этого?
– Да что же, – говорит, – сейчас пошел на Невский проспект, в магазин Попова, и приобрел себе сей портрет.
– И веришь? – спрашиваю.
– Ну, ежели и не вполне верю, то, во всяком случае, смеяться больше над этим не стану!
На минуту воцарилось молчание. Впечатление от рассказа получилось сильное, и случайные слушатели внушительно между собой переглянулись.
– А вот-с вам другой случай, происшедший не далее как нынешним летом, – заговорил вновь военный в очках, очевидно взволнованный своим первым сообщением. – Проездом в Ростов я прогостил несколько дней в харьковском имении князя Г.
Ну так вот у него служил буфетчиком молодой парень, по имени Федор, женатый. А жену его, как сейчас помню, звали Ксенией. Она у княгини горничной служила. И вот как раз проезжал в то время через Харьков отец Иоанн. Федор и отпросился у князя съездить на ближайшую станцию, чтобы хоть раз в жизни посмотреть на батюшку. А тут жена за ним увязалась: возьми да возьми, я тоже хочу батюшкино благословение получить. Тот ей разные доводы: что, дескать, вместе неудобно, да и княгиня рассердится; что он все равно потом ей все расскажет и т.д. Ну, словом, не взял. Вот забрался он чуть свет на станцию и вместе с тысячной толпой ждет не дождется поезда. Поезд наконец подошел. Отец Иоанн вышел из вагона на дебаркадер и, проходя в комнату начальника станции, по пути наскоро благословляет теснящийся около народ. Благословил он и Федора в числе других, тоже мимоходом, наскоро. Только как бы вы думали, что проговорил он, проходя мимо него?
– Ну те? – послышались нетерпеливые голоса.
– Благословляю тебя, раб Федор... Отчего ты Ксении не взял с собой?
На этот раз впечатление на всех было ошеломляющее, и, если бы не начавший накрапывать дождик, понемногу разогнавший слушателей, беседа, вероятно, приняла бы еще более интересный оборот. В числе прочих поспешил укрыться в каюту и я.
И опять, и еще опять пошли с разных сторон рассказы про чудесные деяния отца Иоанна: как он исцелил одним своим благословением ремесленника Б., страдавшего буйным помешательством; как учительница Д. мгновенно излечилась от нестерпимых головных болей, которым была постоянно подвержена, когда однажды о.Иоанн, пробираясь сквозь толпу на молебен, мимоходом коснулся ее головы; как жена одного механика в Архангельске, удрученная крайней слабостью зрения, обратилась к батюшкиной молитве и как вслед за тем она случайно разбила свои единственные очки, но уже стала так хорошо видеть, что новые не пришлось заводить вовсе; или как одна немка-кондитерша, прикованная к постели какой-то неизлечимой болезнью, послала в Кронштадт одну свою знакомую к о.Иоанну с просьбой помолиться о ней, как тот в 3 часа пополудни помолился, и знакомая, вернувшись, узнала, что больная ровно в 3 часа пополудни поднялась с постели, почувствовала совершенное облегчение и т.д. и т.д...