Делаю шаг вперед и начинаю, наконец, верить в происходящее. Все правда. Я пока еще не тронулась умом. За моей спиной не прошлый одногруппник, а серьезный мультимиллионер.
Перед глазами яркой картинкой возвышается дом. Дворец. И я действительно в том районе по соседству с людьми, о которых мы говорили с Лизкой зажратые. У меня даже волосы на руках встают дыбом. Марат сказал, что если мне не понравится, он все переделает. С чего так решил? Думал, услышит “Зай, домик, конечно, нечего, но я хотела на этаж выше”? Бред.
Я делаю еще шаг вперед, и звук от твердой подошвы ботинок разлетается по двору.
Поворачиваю голову направо — вижу умелое творение ландшафтного дизайнера. Я называю это Альпийской горкой. Но она совершенно не походит на ту, которую каждую весну сооружали бабушки-соседки у нашего подъезда из камней, бархатцев и петуний. Здесь по-другому. Здесь большие гранитные глыбы идеальной спиралью в два метра высотой. Мелкий белый песок заполняет выступы, где должна быть земля. Вместо бархатцев и петуний — низкие замысловатые кустики зелено-дымчатого цвета. За горкой качели с навесом и беседка. Я поворачиваю голову налево и вижу домик для гостей. Такой же светлый, только поменьше и в один этаж. Здесь есть баня и личный бассейн. Сейчас он пуст и ждет лета.
Полной грудью вдыхаю и шагаю намного быстрее. Топот ботинок звучит громче и жестче. Я поднимаюсь по ступеням, тычу ключом в замочную скважину. Дверь легко поддается, и давить коленкой на нее не надо.
Не тороплюсь. Через плечо поглядываю на Райнера.
Он стоит у открытого багажника своего спортивного авто и разговаривает по телефону. Когда Марат рядом, он надевает образ хорошего и ласкового. Но теперь я достаточно далеко, чтобы Марат смог выпустить наружу свою вторую душу.
Райнер откровенно зол, он просто в ярости. Старается общаться тихо, но мне прекрасно видно, как родное милое выражение лица сменяется жесткой гримасой. И взгляда с прищуром, будто лишь им улыбается, нет. Только холод. Так смотрят люди, что по головам идут, забывая о сострадании и нравственности. Подобных людей спрашивают: “Уважаемый, вы насильно заставили Ивана Ивановича продать вам завод за копейки. А там, между прочим, работало больше сотни людей, которых вы уволили, заменив автоматикой. В кризис. Оставили столько семей без куска хлеба. Не стыдно?”
“Нет”.
Достаточно. Меня передергивает, я не собираюсь больше пялиться на Райнера.
Моя рука тянется к серебристой ручке. Открываю дверь. Внутри дома нет царского золотого трона и канделябров на винтажных столиках. Здесь современная обстановка и розы. Белые матовые стены расписаны цветочным орнаментом вручную. Мне нравится. И диванчики цвета фуксии. И люстра на потолке в виде большого оранжевого шара. Так смело. С неким вызовом. Ведь у богачей по-другому быть не может? Марат власть имеет. Безграничную. Я читала про таких личностей. Они детей отбирают. Они разводятся с женами после сорока и уходят к любовницам. Но Райнер же не такой?
Я отпускаю Касьяна из переноски, снимаю у порога ботинки. Носки скользят по синей глянцевой плитке. Лучше дорожку постелить, чтоб мягче было.
Пить охота. А идти за минералкой к злющему Марату неохота.
Я не чувствую себя хозяйкой и с опаской хожу по первому этажу. Словно в чужой дом без приглашения залезла. Моя привычная зона комфорта трещит по швам.
За стеклянной лестницей нахожу кухню и будто попадаю в будущее. В две тысячи двести какой-то год. Робота только разумного не хватает. Шкафчики и тумбы под металл расположены буквой П. Конечно же, встроенная техника, кофемашина вместо моей турки.
Хочу воды. У меня был кувшин-фильтр, здесь фильтр установлен прямо на кране. Я не знаю, где раздобыть стакан. Беру фарфоровую кружку.
— Марусь?
Вздрагиваю. Напрягаюсь, выпрямляю спину. Миллионер позади. Ладно. Медленно оборачиваюсь. Приподнимаю бровь:
— Слушаю.
Мой голос звучит манерно и неестественно, потому что я еще не разобралась каким именно тоном нужно общаться с миллионерами. Марат смотрит ласково, но с укором.
— Белоснежка, ничего не изменилось, пойми. Да, я богат. И прошу, пожалуйста, веди себя как раньше, не нужно вот этого всего…
Вдобавок к телесному напряжению начинаю ощущать дрожь на лице в руках.
— Конечно…
— А зачем тогда мизинец при виде меня оттопырила? Ты никогда так не держала кружку. Это шаблонные жесты, Марусь.
Ощущаю себя крайне глупо. Решила показаться ему ро́вней. Фарс смешон, всегда нужно оставаться собой. Но, узнав правду о Марате, чувствую скованность. Я на его территории. Мы одни.
Райнер улыбается. Я вновь попадаю под гипноз его теплого искристого взгляда. К счастью, он не принимает меня за дурочку. Мужчина подходит ближе и слегка касается ладонями моих плеч. Поглаживая, скользит к локтям, запястьям.