— Это комплимент? — зачем-то уточнила, пялясь в пол. То, как он скользил голубыми глазами по мне, сложно было не почувствовать.
— Нет, — удивил, продолжая хриплым голосом: — И еще один безошибочный факт: ты не выйдешь отсюда, пока я не получу подпись.
Глядя снизу вверх на Прохора Германовича, я против воли вспомнила своих родителей. Когда мне было пятнадцать, они развелись. Мама уже пять лет состоит в серьезных отношениях с мужчиной из Министерства образования, а отец нашел себе в пару дочку директора одного очень известного американского вуза. И это при том, что сам стойко обосновался в Испании и имеет хорошие связи среди местных учебных заведений.
Ни разу никто из них не помог мне при поступлении. Ни словом, ни делом. Порой я злилась, но чаще гордилась собой. Все мои успехи были сугубо мои, приватные и личные. Мне некому сказать за них спасибо, кроме как себе. Но сейчас, чувствуя себя в жуткой западне, я задавалась вопросом: «Смогу ли я наступить себе на хвост, притупить гордость и в случае чего попросить помощи у семьи?»
Ответ был на поверхности — четкое и уверенное НЕТ. Мама мне всю жизнь вспоминает, как я забыла телефон дома и просила ее по пути на работу завести сотовый в школу. А отец так вообще гордится фактом, мол, в пять лет пришел на мое выступление в цирке, а не отправился с друзьями кататься на яхте по реке. О какой помощи по учебе может идти речь?
Сцепив зубы, я проглотила обиду и резко вскочила на ноги, протянув руку. Ничего не произошло, пришлось холодно поторопить:
— Ну?
— Чего ты ждешь? — как будто искренне недоумевал мужчина. Ректор засунул руки в карманы брюк, отчего края пиджака топорщились в разные стороны. В полутьме он выглядел словно главный герой в стиле нуар. Только шляпы бархатной не хватало и сигары, сексапильно зажатой между пальцами.
— Что я там должна подписать? — на удивление голос даже не дрогнул, хотя внутри я будто умерла. — Быстрее, я спешу на пару.
Прохор Германович помолчал какое-то время, будто проматывая в голове услышанное, а потом между бровей его залегла глубокая морщина:
— Так просто, Персик?
Из груди моей вырвался грубый смешок, полный ненависти и раздражения:
— Не вы ли говорили об обратном пару минут назад?..
— Ты сдаешься? — предположил тот с надеждой, будто мое согласие для него на самом деле что-то значило. Будто я не была на самом деле пустой куклой, наподобие тех, что продают в сексшопе.
— Сдаюсь? — многозначительно приподняв бровь, я глубоко вздохнула и уперла руки в боки. Устав протягивать ладонь в никуда, раздражённо ее одернула. — Вы ведь дали мне понять, что выбора нет... Что я не выйду отсюда иначе... Что я должна подписать этот гребанный контракт, чтобы продолжить жить так же спокойно, как до недавнего времени.
Я отчаянно напряглась, запрещая себе плакать. Более того, даже раскисать! Но слезы встали пеленой в глазах, и человек напротив не мог этого не заметить. Даже не в силах разглядеть лицо ректора я слышала, как низко осел его растерянный голос:
— Да, сказал.
— Вы четко дали мне понять, — чеканя каждое слово, быстро продолжила, — что мне нужно спать с вами, чтобы продолжить тут учиться. И хоть я не имею ни малейшего желания этого делать, но своим будущим дорожу намного больше, чем какой-то там девственностью, — шмыгнув носом, я утерла его ладонью и в который раз потребовала: — Так что давайте! Не задерживайте ни меня, ни себя.
— Не понимаю… Вся проблема в том, что именно я тебе неприятен, Ольга? — мертво протянул он, буквально вклиниваясь в мой монолог, как вдруг закашлялся, прикрывая рот рукой. Все удивление мира скопилось в его странном вопросе: — Стой, что?!.. Девственница? Ты ведь именно это только что сказала или мне послышалось?
У меня не было желания отвечать на этот вопрос. Тем более как-то доказывать, потому отмахнулась, перейдя на максимально деловой тон:
— Уверена, у вас уже огромный опыт подобного приватного «общения» со студентками, и я искренне надеюсь, что такой «формат» встреч вам быстро надоест. Мне не нужны деньги, протежирование… Впишите в договор мой покой: без вашего присутствия поблизости. Надеюсь, это возможно осуществить?
— Постой, — он вытянул руку вперед, хмурясь так, что все лицо превратилось в одну сплошную морщину, — что значит девственница? Ты ее восстановила? Зачем? Кто тебя проспонсировал? Это какое-то новомодное веянье?
Я отшатнулась, словно кто-то ударил меня кулаком по лицу. Так бить словами надо уметь!