— Вам нечего стесняться, Прохор Германович! Мы все такие же, как и вы! Рано или поздно всем пришлось признать свое истинное «я». От судьбы не уйти!
— Вот видите, вас тут понимают. Вы среди друзей, — активно закивала я, голос стал незнакомо низким. А все потому, что сжимающие надплечья ладони мужчины спускались все ниже и ниже, пока не перешли на талию. Большие пальцы случайно коснулись части груди, и тело едва не упало на пол, колени подкосились.
— Скажите громко и четко, — не унимался ведущий, отвлекая от божественного аромата кожи ректора. Я чувствовала его так ярко и четко потому, что тот все сильнее приближался к моему лицу, едва ли не носом утыкаясь в щеку. Кажется, кое-кто даже забыл, где мы находимся и что вокруг происходит. Но вот ведущий, который поднес микрофон к губам мужчины, напомнил нам о существовании полного зала людей:
— Я ГЕЙ! Ну-ка, повторяйте с нами!
— Я ГЕЙ! Я ГЕЙ! — раздались возгласы вокруг, и я ошарашенно обомлела. От шока челюсть едва об пол не ударилась. Что вообще происходит?!
— Черт тебя дери, — простонал жалобно и протяжно замерший рядом ректор, накрывая глаза ладонью, произнося мое имя, как самое настоящее проклятье: — ОЛЬГА, гхр…
А из моей груди вырвался совсем не прошенный смешок, нервный.
— Три раза позови, и появится демон, — прошептала я вполголоса, вспоминая фильм «Битл Джус».
— Знаешь, Персик, — размашистый шлепок обрушился на пятую точку. От неожиданности я даже подпрыгнула на месте. А ладонь у мужчины была ого-го! Такой и прибить можно при желании... Как минимум, след на коже точно останется! На мгновение он сжал пальцы на моей попке и кровь закипела в венах, от адреналина на глазах слезы выступили. — Я не звал, но он уже рядом!
— Ну же, — подбадривал его бодрый ведущий. Только теперь я заметила, какие похотливые он бросал на Прохора Германовича, прямо злость берет. — Повторяйте за нами вместе, я…
— Да хватит! — не выдержала я первая. — Никакой он не гей, — и тут же насторожилась. А мне-то откуда знать, какая у мужчины ориентация? Мы, можно сказать, с ним чужие друг другу люди. Может, ему парня как раз и нужно было искать, а не девушку… Бросив заинтересованный взгляд на ректора, у которого подозрительно дергался глаз, с искренним интересом переспросила: — Не гей же, да? Если что — я не против. Ваше дело, с кем в постели…
— ОЛЬГА, — говоря это, он даже зубы не расцепил, губа опасно дергалась в такт бешено раздувающимся ноздрям. Пальцы снова сжали пятую точку. Так сильно, что искры из глаз брызнули.
— Ай, мамочки! — отскочив в сторону, я неуверенно пожала плечами. — Нет, ну, а мне откуда знать? — Прохор Германович недобро прыснул, делая шаг вперед, заставляя вжаться в стену. Пораскинув мозгами, насколько позволяло состояние, я вдруг сделала самые логичные выводы во вселенной: — А почему вас тогда охранник пропустил, а меня одну не хотел?! Вы что, тут постоянный клиент?
— Потому что это — гей клуб. Сюда пускают только мужчин. А девушки могут быть лишь «плюс один», — помог мне разобраться ведущий. — Это написано огромными буквами на входе, вы не видели? — потеряв ко мне всякий интерес, он снова посмотрел на ректора и чувственно прикусил губу. — Ну так что, сладенький? Помочь тебе определиться?
Прохор Германович замер, прикрыв глаза, словно от сильной физической боли. Покачал головой, хватаясь за сердце, а потом… Не поворачиваясь врезал по носу ведущему. Не сильно, но достаточно, чтобы тот повалился со сцены.
— ДА НЕ ГЕЙ Я, — взревел тот. То ли на меня, то ли на ведущего, то ли на людей вкруг.
Толпа недовольно засвистела, даже пол затрясся под ногами. Кто-то, самый смелый, вдруг выкрикнул:
— Это же гомофобы!
— Пришли сюда поиздеваться над нами, — добавил второй. И тогда атмосфера вокруг стала совсем тяжелой и невеселой. Можно сказать, воинственной.
Видимо, Прохор Германович тоже почувствовал запах жареного, потому что вдруг переменился в лице. За долю секунды он возник рядом, подхватил меня одной рукой, словно маленького ребенка — подмышку, — и быстро спрыгнул со сцены, торжественно объявляя:
— Пора заканчивать этот спектакль.
Бежали мы оттуда, сверкая пятками… Ну как «мы». Прохор Германович бежал, а я только ножками мотыляла. Да так неудачно, что впечаталась щиколоткой в дверной проем. И только когда ректор поставил меня на ноги у дороги, вдруг увидела красный порез и припухшую кожу.
— А ну, иди-ка сюда, — запыхавшийся мужчина еще не отошел от шоу в гей-клубе, выдохнуть не успел, а тут визжащая от боли я. Толкнув меня на лавочку, тут же пристроился рядом едва ли не на корточках. Когда он нежно и едва касаясь изучал рану, я думала лишь о том, как сексуально он смотрится у меня между ног. — Надо рану обработать.