— Я ежемесячно перечисляю тебе приличную сумму и, если меня не подводит память, последние два месяца даже присылал сверху., по твоей просьбе. Если тебе приглянулась дорогая вещь и у тебя нет на нее денег, ты как минимум должен обсудить ее покупку со мной, а не ставить перед фактом.
Сыну мои слова явно не по нраву, потому что он начинает хмуриться.
— И что теперь мне прикажешь делать, пап? Я уже предоплату за него внес.
— Не знаю, сын, - демонстративно пожимаю плечами, давая понять, что помогать ему я не буду. - Сам думай. Ты ведь взрослый уже — даже жениться собрался. Пора отвечать за свои поступки.
Я сажусь в машину и захлопываю дверь перед растерянным лицом сына. По дороге в Барвиху из квартиры Светы я пришел к выводу, что расстроить свадьбу — неверный повод для визита, и я должен использовать незапланированные каникулы для того, чтобы привести в порядок отношения с Димой. Перестать, наконец, откупаться от своих родительских обязанностей, успокаивая себя тем, что это и есть проявление отцовской заботы, а уделить внимание моменту воспитания, как бы сложно это не давалось. Можно считать, что начало положено. Правда, Диме, это кажется, совсем не по нраву.
По приезде в офис «Серп и Молот» я первым делом открываю электронную почту, куда мой помощник направил выписку по Диминым расходам за минувшие пару месяцев. Суммы, которые он тратит в последнее время, велики даже по моим меркам, а потому надо выяснить, куда отлетают деньги. Вдруг мой сын подсел на азартные игры, а я и понятия ни о чем не имею.
В течение часа я со скрупулезностью следователя листаю многостраничные отчеты по Диминой платиновой Визе и прихожу к выводу, что проблемы у его есть, но не с азартными играми. На самом деле, проблема всего одна и заключается в том, что Дима зажрался. Огромные счета из увеселительных заведений, гигантские суммы, оставленные в тряпичных бутиках и массажных салонах, сто пятьдесят тысяч за аренду целого кинотеатра… Если так продолжится и дальше, то лет через пять он меня попросту разорит.
Я откидываюсь на спинку кресла и закрываю глаза. Мне необходимо подумать, как правильнее всего будет разрешить эту ситуацию с сыном, в которую я сам себя загнал своей занятостью и отстраненностью. Я не силен в разговорах по душам, но сейчас этого не избежать. Мне надо поговорить с Димой и по поводу Юли и по поводу его заоблачных трат.
Полчаса назад Конников предоставил мне дополненное досье на рязаночку и подтвердил, что история про бабулю с батонами действительно имела место. Об отважном поступке Живцовой Юлии Владимировны и, правда, писали в газетах, и из новых данных отчета я понял, что она вообще склонна к волонтерской деятельности. По сему выходит, что рязанка не такая и плохая, так что я пришел к выводу: пусть ребята встречаются, пусть даже живут вместе. Но по поводу свадьбы мнения не поменял — рано Диме жениться.
Беру со стола мобильный и набираю сыну. Он отвечает со второго гудка, подозреваю, в надежде на то, что я изменю мнение по поводу мотоцикла. Тут мне порадовать его нечем.
— Дим, после занятий подъедь ко мне в офис. Разговор важный есть.
Сын появляется в моем кабинете через сорок минут, выглядя немного взволнованным. Садится в кресло напротив и, задержавшись взглядом на моей руке, лежащей на стопке листов, напряженно уточняет.
— О чем-то хотел поговорить?
Я подталкиваю распечатку выписки к краю стола на случай, если Дима решит отпираться и сразу приступаю к неприятной части намеченного разговора:
— Хотел поговорить о твоих чрезмерных тратах, Дима. За последние два месяца они сильно выросли, и я бы хотел бы услышать от тебя причину.
— Это Москва, пап, — произносит он с таким видом, словно открывает неразумному мне суровую истину бытия. — Жизнь здесь дорогая.
— За идиота меня держать не нужно, Дима, — говорю немного раздраженно. — Я в Лондоне живу и прекрасно осведомлен, что означает «дорогая жизнь». Самое дорогое в Москве — это жилье, но ты ипотечными взносами вроде как не обременен.
Дима удается несколько секунд удержать мой взгляд, после чего он сдается, отводя его в сторону. Напрягается сильнее. Обеспокоен, что могу отправить его в свободное денежное плавание. Такие угрозы исходили от меня, когда сыну исполнилось восемнадцать, и он вдруг возомнил себя властелином мира: спускал деньги на малознакомых друзей, тусовки, клубы и девочек. Тогда поутих, но сейчас вся эта мишура, очевидно, вернулась снова.
— Пап… — Дима поднимает глаза, выглядя потерянным. — я ведь сейчас не один… у меня есть Юля. Девушки обожают подарки, развлечения всякие. Ты и сам должен понимать, что сыну Молотова не пристало выглядеть жмотом. К тому же у Юльки всегда поклонников куча была, и я стараюсь быть для нее лучшим. Не хочу, чтобы она меня бросила.