В этот раз все было без церемоний, Шейн даже не постарался снять с себя рубашку, и что ещё больше, он ни разу не коснулся моих губ своими, не знаю почему, но это оскорбляло меня. Он ласкал языком мою кожу, прикусывал ее зубами, вдыхал аромат, но не касался моих губ. Сдёрнув с меня футболку, он прошёлся рукой по тонкому кружеву моего лифа, соски тут же затвердели. Я заводилась с пол оборота, и это уже не совпадение. Кажется, что Шейн был голодным шакалом, а я безвольной добычей. Он содрал с меня лифчик и провел языком по набухшему соску, сжимая в руке другую грудь. Я была готова к нему ещё до того как он это сделал.
Он схватил мою ногу и закинул себе на таз, сильнее прижав меня к себе, я ощутила как его твердость упирается в мое лоно. Одним движением руки Шейн расстегнул мне ширинку и рывком спустил штаны. Я ахнула, когда он нажал рукой на место, где уже было мокро.
Он отодвинул край тонкой ткани трусов, разделяющей меня и его, затем вошёл в меня, больше не дразня. Я дернулась, прикусив губу, и сжала плечи Шейна, впиваясь пальцами в его кожу сквозь рубашку. Он был больше, чем Арчи, намного больше. Эта внезапная боль оказалась такой размытой, когда Шейн принялся двигаться внутри меня. К голове хлынул жар, я то ли хрипела, то ли стонала, Шейн был сдержан и лишь только тяжело дышал, направляя меня, отдавая мне себя порционно. Казалось, что делал он это нарочно. Он играл со мной. Я двигалась в такт его движениям, и мне не казалось это чем-то странным, я лишь хотела чего-то больше, хотела урвать максимум от этой безумной связи.
— Скажи, что тебе не нравится это, маленькая врушка, — его голос был низким и слегка охрипшим, но держался он лучше меня, и это выводило из себя.
Разве это не он хотел меня? Сейчас все ощущалось так будто это я сумасшедшая. Тело дрожало, а голова шла кругом, я цеплялась за упругие руки Шейна, наивно думая, что смогу держать себя под контролем.
Когда так было в последний раз? Никогда. Ни разу. Даже тогда в туалете клуба этот мужчина глумился надо мной, над тем как я извиваюсь на его пальцах.
— Это все, что ты можешь дать, мистер Шейн? — задыхаясь, спросила я.
Это было больше, чем я чувствовала когда-либо, но все ещё недостаточно, как будто на грани, и я хотела ее перейти.
Шейн показал оскал своих белых зубов и резко развернул меня, уложив на стол. Его ладонь легла мне на поясницу, я непроизвольно прогнулась. Шейн прижался ко мне и схватил за шею, горячее дыхание опалило ухо.
— Кто-нибудь трахал тебя так, нежное создание? Сзади. Грубо.
Я молчала, хватая ртом воздух, тогда Шейн провел головкой члена по моим складкам, я снова задрожала от желания ощутить его полностью в себе. Я чувствовала, как во мне закипает кровь.
Поиграв с моими нервами, чертов Шейн плавно вошёл в меня сзади, он выругался в то время, когда я испустила какой-то жалкий стон. Все мое тело покрылось дрожью.
— Ты такая узкая, маленькая врушка, я чертовски хочу войти в тебя полностью.
— Да… — простонала я.
Это то, что мне было нужно, ощутить его полностью, и я не могла больше ждать.
Теперь он запустил руку в мои волосы и грубо сжал их на затылке в кулак, после сделал резкий толчок, и я вскрикнула, ощутив каждый его сантиметр внутри себя. Даже эта внезапная боль казалась наслаждением. Я вскрикивала каждый раз, когда он врывался в меня. Мои стенки сжались вокруг твердой плоти, Шейн зарычал, прикусив кожу на моей спине. Мои потные ладони скользнули по столешнице, и я упала на нее без сил.
Член Шейна выскользнул из меня, и теплая жидкость разлилась по ягодицам.
Спустя несколько секунд я все ещё лежала так, пытаясь отдышаться, Шейн бросил мне коробку бумажных салфеток. Я подняла голову и взглянула на мужчину. Он вытер себя и застегнул штаны. Его невозмутимость почему-то ударила меня, словно пощёчина.
Он поднял на меня вопросительный взгляд.
— Что? Ты можешь идти.
— Не поняла.
— Не заставляй меня думать, что мой сын связался с идиоткой. Одевайся и уходи. Долг за эту херню, что ты разбила оплачен.
Я медленно поднялась со стола, натянула джинсы и футболку, засунув лифчик в карман.
Все, что он говорил и делал до этого, не имело теперь никакого смысла. Меня использовали, как шлюху. Может, все-таки, мой отец был прав.
— Кстати, — его голос остановил меня у выхода, — статуэтка уже была треснута.
Я сжала, что есть силы, дверную ручку и поборола желание наброситься на подонка и расцарапать ему лицо. В конце концов, это был негласный договор, и мы оба это знали. Только почему-то чувство злости теперь сменилось опустошением.