— Хорошего вечера, — резко сказал он.
Зед ждал и молился, чтобы она посмотрела на него со слабой улыбкой и подарила поцелуй на дорожку — на ту жестокую войну, куда он отправлялся.
— Тебе тоже. — Она встряхнула волосами и потянулась к фену. — Будь осторожен.
— Буду.
Щелчком Бэлла включила фен и взяла щетку для волос, пытаясь выглядеть занятой, когда Зейдист повернулся и вышел. Удостоверившись, что он ушел, она прекратила притворство, выключила фен и позволила ему упасть на мраморную тумбу.
На душе было скверно, желудку нездоровилось. Посмотрев на себя в зеркало, она вдруг поняла, что хочет чем-нибудь в него запустить.
Они не были вместе с тех пор как… Боже, должно быть, последний раз случился месяцев пять назад — еще до того, как у нее начались проблемы перед родами.
Он больше не думал о ней в сексуальном плане. С тех пор, как появилась Налла. Словно ее рождение убило эту часть их отношений. Теперь он прикасался к ней лишь по-братски — вежливо, участливо.
Со страстью — никогда.
Сначала она решила, что причиной этому была потеря прежней стройности, но за последний месяц ее тело вернулось к былым формам.
По крайней мере, это она так думала. Может, она обманывала саму себя?
Приспустив халат, она распахнула его и повернулась боком, чтобы измерить свой живот. В те времена, когда ее отец был рядом, когда она взрослела, наиважнейшей для женщин глимеры являлась худоба. Эту мысль вбили в нее, и даже после его смерти, все эти годы, суровые предупреждения не стать толстой сидели в ней.
Истязая себя, Бэлла затянула пояс потуже.
Да, она хотела, чтобы у Наллы был отец. Это стало ее главной задачей. Но она скучала и по своему хеллрену тоже. Беременность случилась так быстро, что времени на период медового месяца, который позволил бы им просто насладиться обществом друг друга, не оставалось.
Снова взяв фен и щелкнув выключателем, она постаралась не считать дни с того момента, когда он в последний раз прикоснулся к ней как мужчина. Это было так давно, так много времени прошло с тех пор, как он ловил ее сквозь простыни своими большими горячими руками, будил ее губами, целуя в шею со спины, упираясь возбужденной плотью в бедра.
Правда, она тоже не тянулась к нему. Но она не собиралась получать новую порцию унижений вследствие отказа. Меньше всего ей сейчас было бы нужно оказаться отвергнутой из-за того, что она потеряла для него привлекательность. Материнство и так привело ее на грань нервного срыва, спасибо большое. Неудачу на женском фронте она просто не перенесла бы.
Когда волосы были высушены, она быстро провела по ним щеткой, а затем вышла проверить Наллу. Стоя рядом с колыбелью и глядя на их дочь, она не могла поверить в то, что дело дошло до ультиматумов. Она всегда знала, что проблемы Зеда не иссякнут, учитывая все то, через что ему пришлось пройти, но она никогда не думала, что они не смогут преодолеть их.
Казалось, любви будет достаточно, чтобы справится со всем.
Но, может быть, одной любви не хватит.
Глава 3
Дом, окруженный разросшимися кустарниками и лохматыми деревьями с пожухшей листвой, располагался за грунтовой дорогой. Его дизайн представлял собой мешанину из различных архитектурных стилей, которые объединяло лишь одно — все они плохо сочетались друг с другом: у дома была крыша коттеджа «Кейп Код»[5], но только сам он был одноэтажным как ранчо; на передней площадке стояли колонны, но вся сторона была отделана пластиком, словно трейлер; строение было похоже на замок, но благородности в нем было как в сломанном мусорном ведре.
О, и он был выкрашен в зеленый цвет. Зеленый как Джолли Грин Джайнт[6].
Возможно, лет двадцать назад это место было построено городским парнем с плохим вкусом, желавшим начать жизнь в качестве фермера-джентльмена[7]. Сейчас же здание находилось в упадке, за исключением одной вещи: дверь была сделана из сверкающей, свежей как огурчик нержавеющей стали и укреплена так, будто за ней можно было обнаружить психиатрический госпиталь или тюрьму.
Окна были заколочены досками два на шесть.
Зед припал к земле за прогнившим каркасом того, что когда-то было Понтиаком Транс-Амом 92 года, и подождал, пока облака над головой замкнуться и прикроют луну, дав возможность выйти. Рейдж стоял за дубовым стволом прямо через заросшую лужайку и посыпанную галькой дорожку.