Тот факт, что доктор Эрл не стал включать ее в график ночных дежурств, не способствовал хорошим отношениям с остальным персоналом. Никто ничего не говорил прямо, но трудно было не заметить неожиданной сдержанности в общении со стороны нового врача, сердитого молчания доктора Хэбершэма и косых взглядов миссис Чэмберс. Это, конечно, было несправедливо. Доктор Эрл часто дежурил сам, чтобы дать остальным возможность отдохнуть в выходные, но Элисон понимала, что так не может продолжаться долго. Надо найти какое-то решение.
Проблем день ото дня становилось все больше. Элисон и раньше была сильно загружена, а сейчас жизнь ее превратилась в настоящий ад. Обычные домашние обязанности — стирка, глажка, походы по магазинам, с которыми она так легко справлялась раньше, теперь легли на нее непосильным бременем. Миссис Ноулз была в восторге от Джейми — Элисон не продержала бы ее на работе ни дня, если бы няня плохо относилась к ребенку, но отказалась заниматься работой по дому.
— Я не домработница, а няня, мисс Вард, — твердо сказала миссис Ноулз. — Стирки и готовки для моего старика мне хватает дома по вечерам. Я буду готовить обед для Джейми и убирать за ним, но это все.
Кроме всего прочего, у Элисон возникло много расходов, о которых она не подумала заранее. Жалованье миссис Ноулз, одноразовые подгузники для Джейми, питание, дополнительное количество стирального порошка — все это грозило в любой момент пробить брешь в ее бюджете. Иногда ей даже хотелось, чтобы Марго предложила ей денег. Она возьмет их — в долг, но возьмет.
Но Марго не предлагала ничего подобного, хотя продолжала заваливать внука дорогими подарками. Когда она купила дочери шелковый пеньюар, подходящий скорее для медового месяца, чем для скромного существования одинокой матери, Элисон заподозрила, что Марго все еще надеется на ее примирение с Коулом. К сожалению, матери не приходило в голову, что лучше помочь дочери деньгами, а гордость мешала Элисон попросить ее об этом. Та же самая гордость не позволяла ей предъявить к оплате чеки, которые присылал каждый месяц Коул.
Бывали дни, когда Элисон казалось, что она не выдержит всего этого. Но когда Джейми хлопал ее по щекам своими пухленькими ручонками, улыбался ей своей неотразимой улыбкой, она, забыв об усталости, начинала кружить его по комнате, радуясь счастливому гуканью.
Элисон втайне надеялась, что Марго хоть раз придет в голову предложить посидеть с ребенком, чтобы дочь могла сходить по магазинам без него. Но этого не происходило. Марго осыпала внука комплиментами, покупала ему одежду, которая больше подошла бы какому-нибудь маленькому лорду, но никогда не проводила в доме дочери достаточно времени, чтобы от нее можно было добиться хоть какой-то помощи.
Неудивительно, что единственной опорой Элисон в эти трудные дни стала Джинни Колетт. В субботу утром она часто врывалась в жилище подруги, забирала с собой Джейми и дневную норму подгузников и питания, заявляла, что ей хочется снова иметь в доме маленького, и приносила мальчика обратно только вечером.
Элисон радовалась этим моментам, когда можно было спокойно заняться хозяйством, но в душе укоряла себя за то, что злоупотребляет дружбой Джинни.
Проблемы ее не исчерпывались усталостью, нехваткой денег и времени. По-прежнему существовала угроза, что Коул подаст на нее в суд, добиваясь опекунства над сыном. Элисон часто думала об этом, постоянно боялась этого. Она не могла обсудить это ни с Джинни, ни с матерью, потому что заговорить об этом означало поверить в реальность того, что у нее могут отнять Джейми.
Однажды она даже набрала номер известного в городе адвоката, у которого была бирманская кошка, но положила трубку до того, как ее успели поднять на другом конце провода. Вдруг адвокат скажет ей, что она беспокоится не напрасно? Что Джейми действительно могут передать Коулу? Нет, уж лучше не знать ответа на этот вопрос. Лучше справляться день ото дня с мелкими неприятностями и стараться не думать о крупных.
Но страшная угроза превратилась вдруг в реальность. Несмотря на предупреждение Коула, Элисон никак не ожидала того, что произошло в одно субботнее утро, когда они с Джинни пили кофе. Раздался звонок в дверь, и стоявший на пороге мужчина вручил ей повестку, предписывавшую явиться в канцелярию судьи Мэттью Ландау по делу об опекунстве над несовершеннолетним Джейми Бардом.
Держа бумагу дрожащими руками, Элисон перечитывала написанное. Обеспокоенная выражением лица подруги, Джинни забрала у нее повестку. От лица ее отхлынула кровь, когда до Джинни дошел смысл написанного, но совет ее, как всегда, был спокойным и практичным.