— Эй! Следи за языком!
— Что?.. — он уставился на меня так, будто я потребовала от него прекратить дышать.
— Что слышал, — без вызова подтвердила я свое требование. — У тебя травма головы. Скорее всего сотрясение.
— Вызови скорую!
Угу. Две скорых! Я запихнула свое раздражение подальше и как можно дружелюбнее произнесла:
— В ближайшие дни скорая будет недоступна. Снежная буря замела все вокруг.
— Так пусть пришлют вертолет! — отмороженный отдал приказ так, будто имел в распоряжении собственный авиапарк.
— Боюсь, что не пришлют. Придется ждать, когда расчистят дорогу.
— Они совсем охренели?!
— Не знаю. Зато я знаю, что первые трое суток после сотрясения нужен постельный режим.
— Не нужен! — отмороженный резко дернулся вверх, но почти мгновенно сморщился, застонал и опять опустился на пол. — Чертова башка! Почему я ни черта не помню?!
— Что значит ничего? — аккуратно решила уточнить я.
— Ничего! — зло рявкнул отмороженный.
— Мам, — позади послышался голос Саши. — Он живой?
— Живой. Зайди в дом. Я сейчас, — чисто на автомате скомандовала я, потому что меньше всего хотела контакта ребенка со свалившимся нам на голову хамом.
Саша, чуть-чуть помедлив, закрыл дверь.
— Кто это? — моментально поинтересовался отмороженный, изогнувшись в спине в надежде увидеть Сашу.
— Сын.
— Мой?!
В голосе отмороженного прозвучало такое изумление, что я на секунду опешила, затем собралась с облегчением опровергнуть нелепое предположение, но осеклась и принялась судорожно обдумывать неожиданно пришедшую в голову мысль.
Прогноз погоды был неутешительным. Буря могла затянуться на неделю. И все это время в моем доме будет оставаться совершенно незнакомый мужчина!
Крамольную идею, огреть его ещё раз по голове и подкинуть кому-нибудь из соседей я отвергла, как негуманную. Я не могла так поступить с соседями.
А вот обеспечить себе покой хотя бы на несколько часов, фиг его знает, сколько продлится эта потеря памяти, было заманчиво…
— Твой, — произнесла я и отвела глаза. — Это Саша. Твой сын, Пантелей. Ты его не помнишь? — Господи, что я несу?! Какой Пантелей?!
Глава 5
Взгляд Пантелея расфокусировался на несколько секунд.
— Не помню. Тебя тоже, — потерянно произнес он, но почти сразу же вновь взорвался: — Какого хрена я ничего не помню?! Где я был?! Рассказывай!
Вот же влипла!
В отличие от моментально пришедшего на ум имени легенда для моего новоиспеченного мужа не складывалась. Мне нужно было хотя бы немного времени, чтобы придумать более-менее подходящий вариант.
— Успокойся. Уверена, память вернётся если не в ближайшие часы, то в ближайшие дни. Сейчас тебе нужен полный покой, чтобы быстрее восстановиться.
— Не заговаривай мне зубы! — упрямый Пантелей вновь попытался подняться, оттолкнув меня от себя. Попытка частично увенчалась успехом, он оперся локтем об пол и перевернулся на бок.
Его дыхание участилось, он прикрыл глаза, а в следующее мгновение плечи и голова дернулись в характером позыве.
Я резко обернулась назад, в мгновение просканировала окружающее пространство, схватила Валюшкино игрушечное ведёрко и сунула его под нос Пантелею.
Его вывернуло.
Омары или картошка разница была не слишком заметна.
— Вот видишь. Только постельный режим, — придержала я его за плечи и помогла лечь.
— Почему ты сказала сыну вернуться в дом? Почему он сам не вышел посмотреть, что я жив?
— Пантелей. — Ну и имя. — Тебе нужно срочно согреться. Не хватало, чтобы к травме головы ещё добавилось воспаление лёгких. Давай я…
— Я задал вопрос, — перебил он меня и с каким-то зловещим оттенком в голосе потребовал: — Отвечай.
Чёрт!
— Видишь ли…
— Что?
Я, махнув на все рукой, пошла самым лёгким путём.
— Ты уже год не живёшь с нами, — выдохнула я.
— Почему?
— Ушёл.
— Куда?
— Не знаю.
— Не понял.
— Ну к другой. Я не интересовалась, кто она и где.
— Почему?
— Потому что мне и так есть чем заняться! — вспылила я.
— Чем? — Пантелей нагло приподнял бровь, точь в точь как заправский муж, который точно знает, что жена целыми днями бездельничает дома.
— Выживанием, — мрачно выдала я.
— Я не плачу алименты?
— Нет. И я не видела тебя год.
— Ты запретила мне видеться с сыном?
В груди заклокотало от возмущения.
— Прошел год, а ты все такой же, — горько усмехнулась я. — Виноваты все кроме тебя.