Моя жизнь стала другой в семнадцать лет. Поначалу я специально делал все, что не любил отец: бегал на свидания, гонял в футбол, читал и смотрел его ненавистные книги и программы, а потом… Его слова будто проросли во мне гадким семенем. Я все чаще замечал, как невольно делаю то, что пришлось бы папе по душе… Я становился им… Властным, контролирующим все на свете человеком…
Однако, с годами мне удалось вытравить из себя самые отвратительные черты. Я любил свою жену, баловал ее и никогда не вел себя, как отец. Я был с ней нежен и щедр на ласку. Так что поменялось теперь? Не знаю… Я словно отчеканил в душе требование отца не менять решение. Быть твердым, непоколебимым, мужественным… Не быть размазней.
« – Не будь размазней, Лева», – повторяю себе, не отрывая взгляда от пухлых розовых губ Этери. Влажных, зацелованных Адамом Авериным. Черт… Почему я думаю об этом?
– Я хотел пригласить тебя в парк. Там залили горку, а я купил Дарине ледянку.
– Конечно, я пойду, – облегченно вздыхает она. Встряхивает ароматными свежими волосами и надевает фартук. – Ты не против, если я приготовлю и обед? Очевидно, после катания на санках мы страшно проголодаемся. Кстати, Лев! Тебе не надо на работу?
– Нет. Я освободил день, чтобы побыть вместе с дочерью. Мне нравится, что она ко мне привыкает. Я очень стараюсь, Этери.
– Это заметно. Ты молодец. Садись, я накормлю тебя завтраком.
Даринка просыпается и бежит в кухню, заслышав наши голоса. Бросается в материнские объятия и только потом осторожно подходит ко мне.
– Дочка, папа хочет повезти нас на горку в парк. Ты рада? Покатаемся на санках, а потом…
– А потом поедем в кафе. Оставь обед, Этери. Отдохни. Дарина, ты любишь пиццу или… Прости, наверное, ты не кормила ее такой едой?
– Очень редко, – Этери дарит мне искреннюю улыбку. – Но… Пожалуй, дочке пора ее попробовать. Пиццу и молочный коктейль, и…
– Ула! Мамоська, а снежок есть в палке? А ты меня поколмис кашей?
– Конечно. И папу тоже. Лев, я все равно хотела бы сварить бульон и почистить овощи.
Разве эту суперхозяйку можно переубедить? Киваю и сажаю Дарину на руки. Этери кормит нас, завтракает сама и быстро моет посуду.
Пока бульон варится, помогает дочке одеться и тянет в гостиную большой рюкзак.
– Я взяла кое-что из своих вещей. Ты сказал, что домик готов к приему гостей, и я… – лепечет она, выуживая теплый свитер с высоким воротом.
– Так ты ночевала не у Аверина? – кажется, в моем голосе отчетливо звучит облегчение.
– Лев, какое это имеет значение? Я привезла вещи. И… все на этом.
– А почему так мало? Адам не мог помочь тебе с чемоданами?
– Я смотрю у тебя к Адаму тайная страсть, – хмыкает Этери. – Мне уже можно ревновать? А вещей у меня мало. Я… Возможности не было одеваться разнообразно и красиво. Такие вот дела. Ну что, все готовы?
– Да. Сейчас найду шарф и можем выдвигаться.
Выбираю для прогулок парк возле замерзшего городского пруда. Помогаю Даринке выбраться из автокресла и подхватываю ее на руки. Этери забирает ключи из моих рук и открывает багажник. С улыбкой на лице тянет надувную "таблетку" для катания.
– А мы с тобой не будем кататься? – улыбается, смахивая с разрумяненной щеки волнистую прядь.
– Не знаю… Я думал покатать Дарину. А ты хочешь?
– Конечно, Лев. И тебе надо обязательно прокатиться. Это так здорово!
– Там есть прокат, – бурчу сухо, делая вид, что все это мне безразлично – она, горка, домашний обед и мои гребаные чувства…
Глава 23
Лев.
До чего я дожил… Горки в парке, санки, дети… Сам ведь хотел, чего теперь жаловаться? Бреду к низковатому зданию с кричащей вывеской «Прокат». Даринка бежит рядом с нами, держа Этери за руку.
– Мама, голка, голка, смотли! А папа будет кататься? – вскидывает на меня осторожный взгляд дочка.
– Папа? – протяжно отвечает Этери, а я ловлю себя на мысли, что мне нравится это слово в ее устах. Улыбка, обращенная ко мне, румяные щеки, блестящие от счастья глаза.
И я понимаю в глубине души, что Тина никогда не полюбит Даринку так крепко, как Тери… Хотя, может, я и ошибаюсь. Дарина ведь для Этери тоже чужая, хоть и вскормленная грудным молоком… Черт… Вот зачем я думаю об этом сейчас? Кого пытаюсь переубедить?