– Во сколько?
– В двенадцать. Так что руки в ноги и…
– Не надо со мной так разговаривать, Яна. Больше всего на свете я хочу этого развода. И прибегу к двенадцати, не волнуйся.
Дочка сладко посапывает. Решаюсь оставить ее ненадолго, быстренько умываюсь и иду ко Льву.
Сердце сжимается от боли и ревности, когда я вскидываю ладонь и неуверенно стучусь в двери.
– Ты? Заходи, – отворяет двери Тина.
Взъерошенная, очевидно зацелованная, она являет собой образец счастливой женщины… Той, кого любили всю ночь. Ее припухшие губы словно кричат об этом, а розовая гладкая кожа поддакивает.
– Тери? Что-то срочное? – с ноткой раздражения в голосе произносит Лев.
Как же, услышал меня. И тотчас явился. Выплыл из кухни, заполняя мощной фигурой все пространство.
Он, напротив, выглядит обычно: свежий, одетый в чистую сорочку, какой-то прилизанный… Франт и чистюля – что с него взять?
– Лев… Борисович, я хотела отпроситься на два часа. У меня сегодня развод в двенадцать.
– Развод? – округляет глаза Тина. – Лев, ты…
– Хорошо, Этери. Я вызову маму или Тина посидит с Дариной. Да, Тина?
– Конечно, любимый, – воркует она. – Посижу с удовольствием.
– Ну и хорошо, – бурчит Лев, не глядя на Тину. Смотрит прямо на меня, словно ища чего-то в моих глазах. А в них нет ничего… Холодность, решительность, твердость, мужество – я устала страдать и быть слабой. Пора отпустить их всех – Васю, Льва, Адама… Никого не хочу.
Глава 28
Этери.
Глубоко дышу. Разворачиваюсь и толкаю злосчастную дверь, окунаясь в ледяные объятия улицы. Сегодня же поеду в офис строительной фирмы и оформлю ипотеку. Съеду отсюда от греха подальше и буду строить свою жизнь. Знали бы вы, как я ненавижу это слово. Как будто от меня что-то зависит!
На автомате варю Дариночке кашу и поглядываю на часы. Перебираю скудный гардероб, гадая, что надеть. Останавливаю выбор на джинсах и шерстяной водолазке. У меня и выбора-то особого нет: часть вещей находится в ресторане, другая часть осталась в квартире, где теперь обитает Яночка…
Пока дочка досматривает сны, укладываю волосы и разбираю шкафы на кухне. Сердце наполняется теплом от осознания, что Лев позаботился обо мне: обеспечил запасом круп, макарон, специй, соли и сахара. И о содержимом холодильника не забыл – продуктов мне хватит на неделю.
Вот как в нем могут сочетаться внешняя холодность и забота? Что он за человек такой, этот Самойлов?
При мысли, что придется еще раз идти в его дом, дрожат колени… Надо с этим что-то делать. И срочно… Хватаю телефон и звоню Нике – она специалист высшего класса по поднятию настроения.
– Никуся, привет. А я… А мне…
– Господи, Тери, что ты там лепечешь? Говори уже, подруга!
– Я сегодня развожусь, представляешь? Яночка подсобила, с кем-то там договорилась и…
– Чудесно! Просто замечательно. Тогда я заеду за тобой, ты не против? Вернее, грозный Лев не будет против? Ты как освоилась на новом месте?
– Да… Нормально все, Ника.
– А голос грустный. Обижает тебя, достает?
– Нет, он… Он заботится и хорошо обращается, но…
– Тери, я уже еду. Кто посидит с Дариночкой?
– Его невеста, – выдавливаю, чувствуя, как это проклятое слово ранит горло, как лезвие…
Мне приходится взять себя в руки и снова прийти в его дом. Сжать пальцы в жесткий кулак и постучаться в двери… Даринка улыбается папе и мажет равнодушным взглядом по Тине, застывшей в дверях с глуповатой улыбкой. Чему она собирается учить мою дочь? Господи, разве об этом мне сейчас стоит думать? Пошли они все… куда подальше. Моя жизнь, моя судьба, мое благосостояние, счастье, здоровье – вот, что важно!
– Тери, я могу тебя подвезти, – неожиданно предлагает Лев. – Подожди меня пять минут, я…
– Не стоит, спасибо, – голос звучит непривычно холодно. – За мной приехала подруга.
– Когда ты вернешься? Я работаю до трех, можем созвониться, и я заберу тебя из…
– Лев Борисович, у меня есть дела в городе. Пожалуй, освобожусь в пять или позже. Справитесь без меня? Похоже, Кристине доставит огромное удовольствие посидеть с вашей дочерью подольше? – реплика звучит как издевка.
Замечаю, как на глазах бледнеют губы Тины, а ее подбородок начинает мелко подрагивать. Не нужен ей Лев… И Даринка не нужна… Как Самойлов этого не видит? Мне отчаянно хочется взять его за подбородок и что есть силы сжать. Повернуть его голову и выкрикнуть:
«– Посмотри на нее! В ее глазах нет любви. Там даже искры привязанности нет. Чего ты к ней привязался? Единственное, что там изредка проскальзывает – вожделение. А еще страсть к твоим деньгам и положению».