Груориг прошёл вдоль не слишком стройных рядов вместе с адъютантом и несколькими посыльными, прибывшими от командиров старослужащих ратей. Он приблизился к парапету и взглянул на восточную часть перевала Охсфольдгарн, уходившую вниз, в большую и некогда густонаселённую долину Крескогихатваат. Исполняя приказ бога, его крылатые посланники разграбили все поселения долины. Там, где им не мешали, Верные только забирали всё, что считали нужным, но, когда кто-то пытался сопротивляться, — разливалось пламя и свистели клинки. С высоты стен Шдаваргарна открывался вид на заснеженные испещрённые чёрными точками пепелищ.
— Подзорную трубу сюда.
— Слушаюсь! — ударил кулаком в шлем адъютант. — Будет содеяно!
Расторопный офицер унёсся прочь и вернулся довольно быстро, с двумя солдатами, несшими треногу с требуемым. Она была поставлена меж зубцов и Груориг начал настраивать оптику, прильнув к окуляру. Принц Красного Золота неспешно переводил телескоп из стороны в сторону, меняя дальность обзора, пока пальцы не замерли.
— Мать-Гора, — едва слышно прошептал он, — кто бы мог подумать, что у него есть… такое…
— Что там, мальчик? — раздался позади надтреснутый голос.
По галерее катилось колёсное кресло, толкаемое небольшим гулгомом. В кресле расплылось тёмное одеяние, исписанное рунами, слишком большое для своего иссохшего носителя. Озрик подъехал к телескопу, приподнял очки на лоб и с кряхтением, на одной руке подтянулся к окуляру.
— Крэндамора… клянусь кремнием и камнем! — прошептал рунный мастер.
— Заряжай пушки! — приказал Груориг, понимая, что поможет это едва ли.
///
Туарэй парил в вышине, обдуваемый ледяными ветрами, в его руке пел Доргонмаур, а внизу, по долине Крескогихатваат шествовала армия, заставлявшая горы дрожать. Четыре сотни великанов направлялись к Шдаваргарну, неся в руках огромные каменные топоры, дубины из древесных стволов и метательные валуны. Все они были так называемыми примитивными, — дикими великанами, длиннорукими, кривоногими, с густым волосяным покровом и уродливыми лицами, больше схожими с обезьяньими мордами; самые мелкие достигали двадцати шагов в высоту, а самые рослые — тридцати. Правда, внешние стены города возвышались на семьдесят шагов и имели невероятную толщину, так что даже такое воинство не представляло опасности для города, если только защитники не решат бездействовать. Нет, не стадо внушало опасения, но его пастух.
В одной из своих прежних жизней Туарэй мог лишь читать в старых бестиариях плохо переведённые с гонгаруда тексты, посвящённые жителям Облачных княжеств, — этих затерянных краёв на самых высокогорных плато, на заснеженных пиках. Там обитали высшие великаны, превосходно разумные существа невероятных размеров. Именно один из них шагал за сотнями примитивных карликов с монументальной неспешностью ползущего ледника. Был он наг, ибо высшие великаны не нуждались в одежде; могучее, почти человеческое тело высотой в без малого четыре сотни шагов, укрывала лишь длинная борода, а на плече великан нёс гигантскую цельнометаллическую кувалду. Один удар превратит несокрушимые стены в пыль, а потом в Шдаваргарн хлынут примитивные и всё, что Туарэй вознамерился создать, погибнет.
В раздумьях он прислушался к голосам своей расщеплённой сущности.
«ЭТА ДОБЫЧА ДОСТОЙНА БОГА!!! УБЬЁМ ЕГО!!! УБЬЁМ ИХ ВСЕХ!!!»
Другая часть сознания не спешила вступать в спор.
— Тебе нечего возразить?
«А есть ли смысл? Меня становится меньше, я гасну, как и человечность в тебе. И можно ли как-то договориться с существом такой чуждой природы? Однако же я точно знаю, что чем чаще и охотнее ты принимаешь волю разрушительного пламени, тем скорее эта воля подменит твою собственную. Делай выбор сам, нужно ли тебе и дальше хранить крупицу смертного Я?»
«НЕ СОМНЕВАЙСЯ!!! НЕ ДУМАЙ!!! НЕ ОТСТУПАЙ!!! ВЕСЬ МИР ПРИНАДЛЕЖИТ НАМ ПО ПРАВУ!!! ТАК ПОЖРЁМ ЕГО!!!»
Туарэй вздохнул.
— Я выбираю срединный путь. Убийство всегда осуществимо, а шанс получить такого союзника выпадает раз на тысячу. Что я потеряю, попробовав?
«ИСПЕПЕЛИ!!!»
— Молчать, я бросил жребий.
Туарэй превратился в стремительный росчерк света и переместился к лицу великана, где вспыхнул, ослепляя того. Воспользовавшись замешательством, бог потянулся к разуму существа; прежде он уже владел искусством мыслеречи. Однако же когда ментальный канал установился, Туарэй оказался в ловушке.