— Это… неправильно… — прошелестел колдун. — Сборщик должен прибыть за налогом завтра, значит, уже сейчас перед пирамидой должны… или… Нет.
— Что случилось?
— Я распадаюсь, прекраснейшая. С тех пор, как твой великий отец спас меня, оставшаяся половина души постоянно уменьшается. Тебе известно о врождённых чувствах волшебников?
Зиру думала миг.
— Вы всегда чувствуете ток времени и всегда знаете, где находитесь, — чувствуете направление, где бы ни были и куда бы ни стремились.
— Именно. Это — корень Дара, способность ощущать время и пространство, необходимая для управления материей и энергией. Однако же от меня остаётся всё меньше, я настолько деградировал, что не уследил за ходом времени. Утро следующего дня не будет пятнадцатым в иершеме по западному календарю, оно будет… четырнадцатым… или тринадцатым? Не знаю…
— То есть, мы не опоздали? — страстно заскрежетала госпожа убийц.
— Нет, мы пришли раньше…
— Это ж прекрасно!..
Зиру осеклась и с испугом посмотрела в сторону пирамиды, которая оставалась безмолвной. Запоздало ей показалось, что она что-то упустила, — что-то важное. Не обученная с детства сочувствовать и перенимать чужие горести, Зиру с большим трудом вывела для себя правильный ответ:
— Мне… очень жаль… — Слова прозвучали через силу, будучи сказанными, возможно, впервые. При этом лицо женщины шло жуткими нервными гримасами, рот кривился самым невероятным образом, скаля иззубренные костяные пластины.
— Не стоит, прекраснейшая. Тьма поглощает, это естественно. У меня ещё достаточно времени, чтобы завершить миссию, а пока что нам лучше удалиться от пирамиды.
Он неуклюже двинулся обратно, вниз по пологим склонам, к окраине оазиса Аби Бахрат. Оставаясь незамеченным, отряд спустился с холмов и вступил под пальмовые листья, Зиру бесшумно шла мимо фисташковых деревьев, слушая голоса караванщиков, которым городские власти позволили остановиться невдалеке на ночлег. Верблюды и ослы проявляли беспокойство, чувствуя присутствие Эгидиуса, но люди и прочие разумные не замечали этого. У костров велись беседы, звучала музыка и смех, по воздуху плыли запахи пряной пищи.
От всего этого Зиру стала чувствовать позывы. Они походили на то, что испытывают люди, долгое время бывшие лишёнными телесной близости, но для госпожи убийц секс и смерть, неразрывно взаимосвязанные причины для существования, перекручивались в единое томящее желание. Медленно сквозь чёрную ткань перчаток стали выдвигаться клинки-когти; они в несколько раз превосходили длиной сами пальцы, но тому не стоило удивляться, ибо рунное Ремесло гномов могло творить и не такие чудеса.
— Прекраснейшая.
Шёпот колдуна прорвался через полог захлестнувших её чувств.
— Я понимаю и уважаю твои потребности, но сейчас не самое подходящее время. Для некроманта в той пирамиде каждая смерть — как вспышка света во мраке, он находится здесь именно чтобы считать все тела, которые город должен передать Аглар-Кудхум. Нас заметят, за нас возьмутся, миссия надолго будет отложена. Впрочем, я служу тебе и исполню любую твою волю. Решай, прекраснейшая.
Убийцы, сливавшиеся с темнотой среди деревьев, замерли в абсолютной неподвижности, следя за госпожой. Они могли устроить большую резню по единому её знаку, а могли затаиться и быть незримыми сколько того потребуют обстоятельства. Правда состояла в том, что, если дело не касалось работы её ордена, Зиру всегда выбирала первое, и возглавляла слуг.
Ужасная женщина с хрустом повернула голову, чтобы снова окинуть взглядом караванное стойбище. Во рту воцарилась жажда более сильная, чем недавно в пустыне, шершавый язык оцарапал пересохшие губы.
— Проведём ночь в тишине и философских мыслях, — сказала она и побрела прочь.
Моккахины бесшумно двинулись следом, похромал и колдун. Он один оставлял следы на песке, но из-под плаща вытягивалась бесформенная темень и затирала их.
Позже отряд устроился на вершине бархана. Комета заливала мир бледно-красным, портя серебристый свет убывающей луны. Облаков было мало и взгляд устремлялся на сотни лиг вокруг, в застывшее песчаное море. Эгидиус расстелил у ног Зиру свой плащ и замер, тяжело опираясь на посох. Пустынный ветер налетал холодными волнами, ероша её бесцветные волосы, но не в силах пошевелить его вуаль, и тени медленно двигались по кругу.