— Если ты позволишь мне высказать мнение…
Она сидела на плаще, сложив ноги по-сардацарски, а руки — на груди, казалась нахохлившимся птенцом, трогательным и хрупким.
— Ну? Я жду.
— Твоё самообладание внушает восхищение. Не понаслышке знаю, каково это, отказывать себе в необходимом.
Она повернула голову как сова.
— Правда?
— В другие времена я проводил прекрасные исследования, прозекторский стол был моим холстом, а хирургический резак — кистью.
— А палитрой…?
— Плоть и кровь, разумеется. Материала всегда не хватало, я должен был добывать его, но соблюдать осторожность. Однажды выдержка изменила мне, я взял слишком много и был самонадеян, думал, что безупречно замёл следы. Но я ошибся… Твоя воля намного крепче моей, это внушает восхищение.
Госпожа убийц отвернулась, пряча улыбку.
Ждать осталось недолго.
Глава 3
День 14 месяца иершема ( XII ) года 1650 Этой Эпохи, южные пределы Изумрудного халифата, оазис Аби Бахрат.
Жизнь — не право, а привилегия, которую живые со временем неизбежно теряют. Когда их души отправляются в последнее путешествие через Кромку, в материуме остаются пустые оболочки, для которых редко находится достойное применение. Только некроманты могут приставить их к делу, а поскольку живым чужие оболочки всё равно не нужны, адепты Аглар-Кудхум предъявляют свои права. Это очень скромная цена за мирное соседство, и не только. Слуги бога-шакала держат в узде многие опасности пустыни: не дают бушующим джиннам разбрестись по свету, сея хаос; умеряют воинственность ибн-джакалла; отваживают духовных хищников всех мастей. А взамен всего лишь скромный дар, всего лишь мёртвая органика, чтобы всегда был материал для мертвотворения. Воистину велик и щедр бог смерти Зенреб! Однако же когда смертные надолго усваивали уроки? Когда им не требовались напоминания?
Гигантская тень распростёрла крылья над ночной пустыней и медленно скользила, проглатывая и выплёвывая тысячи барханов. Ещё больше она затмевала звёзд, если смотрящий был внизу. Волна невидимого ужаса заполняла мир от горизонта до горизонта, а за ней катился смрад и гибель для всего, что не зарылось глубоко в песок. Гигантская тень имела птичьи лапы, в которых несла огромную железную корзину, и длинный хвост, с веером растрёпанных перьев на конце. Она летела к оазису Аби Бахрат, где стоял город, в котором не осталось ни одной зажжённой лампы. Ночной ветер завывал в пустыне, и только это нарушало тишину.
За барханами появилось пятнышко света, — подобно маяку сверкала гранями чёрная пирамида, окружённая десятками горящих жаровен. Когда до неё осталось совсем немного, тень издала протяжный рёв, раскатившийся по пустыне, поднимая волны песка. Железная корзина опустилась на каменную площадку перед пирамидой, и та вздрогнула. Тень плавно взмахнула крыльями, разжимая когтистые пальцы, и поднялась в небеса.
Из портала пирамиды появилась процессия, возглавляемая грузной фигурой в серой мантии с откинутым капюшоном. Живот некроманта сильно выделялся, подпоясанный кушаком, за который был заткнут ятаган в богатых ножнах; костяной футляр хранил его книгу заклинаний, а пальцы правой руки сжимали чёрное древко элехаса — священного посоха. Набалдашником тому служили несколько позвонков с насаженным на них шакальим черепом, у которого были серебряные зубы. Гладко выбритый скальп некроманта блестел в свете жаровен, глаза тонули в глубокой тени, уголки широкого рта подёргивались, а на лбу виднелся вытатуированный знак длани Зенреба, — чёрный стервятник. Вслед за пастухом мёртвых шли крупные умертвия.
Жрец бога-шакала остановился в шестнадцати шагах от корзины, он развёл и приподнял руки, читая заклинание низким голосом, череп заклацал пастью, и с серебряных зубов стали слетать бледно-зелёные искры. Подцвеченный фосфором ветер накатился на корзину, пробуждая выгравированные на ней знаки, линии чертежей; залязгали скрытые замки, провернулись невидимые шестерни, в монолитном железном боку образовалась щель, обозначились петли.
— Открыть.
Два умертвия вцепились в створки ворот и с трудом потянули их, открывая пространство, заполненное стеллажами с сотнями полок.
— Начать.
Перед пирамидой заблаговременно были сложены и окружены нетающим льдом укутанные в белую ткань тела. Мёртвые слуги стали перетаскивать их, заполняя один ряд полок за другим под присмотром повелителя. Некромант размышлял над отчётностью, в этом месяце тел было собрано на девять меньше, чем в прошлом, и на три меньше, чем в позапрошлом. Пастух мёртвых испытывал лёгкую неприязнь оттого, что люди не изволят умирать равномерно, однако, на всё воля Зенреба. До конца года совсем немного, нагнать прошлогоднее число вряд ли получится, то был урожайный год, но ничего, будущее сулит много смертей богу смерти.