Глава 9
Максим
Разговор с Викой пробудил во мне давно забытые воспоминания. О тех далеких временах, когда мое самое заветное желание состояло в том, чтобы и меня выбрали. Я наблюдал за тем, как детей вокруг одного за другим забирают новые родители, уводят туда, где, как говорили воспитатели, намного лучше, и мне хотелось того же. Хотелось узнать, кто же это такие — мама и папа, о которых мечтает каждый ребенок в детском доме.
Я никогда не расспрашивал Раису и Сергея, почему они взяли меня и кто тот мальчик из альбома, который они так берегут. Для меня они в первый же день стали родителями, и я благодарен им за все, что они для меня сделали. А Лена, которая родилась на несколько лет позже моего усыновления, до сих пор понятия не имеет о том, что мы неродные.
Я вырос в любящей семье, получил хорошее воспитание и образование. Мне даже страшно представить, что было бы со мной, если бы я остался там. До совершеннолетия. А потом отправился бы самостоятельно во взрослую жизнь без гроша за душой и чьей-либо поддержки. Вряд ли достиг бы того, что имею сейчас.
Уснуть удалось лишь к утру, а проснулся как-то резко и неожиданно, словно от толчка. Проверил телефон, нехотя встал с кровати и прошелся по квартире. По пути в душ остановился у двери теперь уже детской. Не выдержал. Потянул за ручку и заглянул внутрь. Большой плюшевый медведь все еще смотрел на меня укоризненно, и я поморщился.
— Даже не пытайся пронять меня, я не поведусь, — хмыкаю я, не отрывая взгляда от игрушки.
От этой комнаты и от тишины в квартире по спине проходит неприятный озноб, и я спешу захлопнуть дверь. Целый день маюсь, не зная, чем занять себя. Когда я был женат, то во время отпуска каждая минута была распланирована. Встречи с родственниками, отдых, торговые центры, рестораны. Света не любила сидеть дома, и я привык к такому ритму жизни несмотря на то, что часто мне хотелось просто остаться дома.
После развода же Ленка решила, что на правах младшей сестры должна вывести меня из депрессии, поэтому мне приходилось терпеть ее ежедневные визиты, борясь с желанием наорать на нее, выставить за порог квартиры и больше никогда никому не открывать дверь. Но когда она внезапно уехала учиться в другой город, я вдруг понял, насколько мне не хватает этой суматохи. Если бы не Ленка, не знаю, чем бы все закончилось. Возможно, я бы подружился с Коляном с первого этажа, который на рассвете бежал в «наливайку» рядом с домом, и тогда бы точно пропал для общества и загубил своё будущее.
Вечером я все же пытаюсь найти на карте, где находится это загадочное Семечкино, в котором прописана Ира. Оказывается, в трехстах километрах от столицы, и я прихожу к выводу, что проще съездить в больницу и разблокировать телефон с помощью отпечатка пальца, чем целый день провести за рулем. И не факт, что застану кого-то по адресу ее регистрации. В любом случае нужно сообщить о случившемся родственникам. Если они есть, конечно, потому что я весь день не выпускал из рук ее телефон в надежде, что ей кто-то да позвонит, но, похоже, за неё некому волноваться. Неделя же прошла.
На следующий день я мчу в сторону больницы прямо на рассвете. Правда, оказывается, что зря, потому что доктор появляется только к девяти утра. Сразу же узнает меня и проводит в палату к «жене».
Я не сразу решаюсь войти. Стою рядом с дверью, не понимая, чего вдруг испугался. Делаю несколько глубоких вдохов и хватаюсь за ручку.
В палате две кровати. Рыжие волосы сразу же бросаются в глаза, и я медленно подхожу к Ирине. Рядом с ней работает аппарат, копируя работу ее сердца. Из вены торчит катетер для капельницы, в носу — трубки. Она дышит тяжело, грудь медленно то поднимается, то опускается. Выглядит бледной, исхудавшей, выцветшей. От щекастой розовой девушки почти ничего не осталось, и к горлу поднимается горечь. Я видел ее всего один раз и успел запомнить совершенно другой. А сейчас передо мной словно другой человек. Не та девушка с цепким взглядом, которая так ловко орудовала лопаткой для блинчиков.