Быть такого не может. Как говорит мама — у меня талант приготовить конфетку даже из говна и палок. Папа же говорил, что у меня дар кулинарный, который достался мне по наследству от его бабушки. Я же… я просто люблю готовить. Да, даже из говна и палок. Сегодня на ужин я запекла картошку слоями. Очень-очень вкусную. Перед уходом, я не успела накормить Аксинью, потому что к тому моменту она не хотела есть.
— Нет, я так и не попробовала. Мама сегодня опять злая. Сидела весь вечер на кухни. Я боялась туда заходить, — Ксю всхлипывает, а я подхватываю ее на руки и несу к кровати, сердце мое в этот момент буквально рвется из груди.
Я не знаю как такое возможно. Как возможно чувствовать то, что чувствую я в этот момент, но сейчас я ненавижу. Я так отчаянно ненавижу свою маму. Самого родного своего человека, которого должна безусловно любить, сейчас я просто ненавижу.
Я даже к Марине столько злости не чувствую.
— Подожди меня, хорошо? Я сейчас подогрею картошку и принесу сюда.
— Но если ты включишь микроволновку, то мама может проснуться от звука! — ахает Аксинья, — не надо. Давай лучше ты полежишь со мной, пообнимаешь, и я усну. А покушаю утром.
— Нет, уж, — улыбаюсь я через силу. — Я разогрею в духовке. Не переживай. Я быстро. А как только ты поешь, я лягу с тобой и пообнимаю тебя, договорились?
Сестра кивает и коротко целует меня в щеку.
Я иду на кухню, стягивая по пути джинсы и футболку, включаю свет и снова ощущаю прилив ненависти.
На столе стоит противень с остатками картошки, а рядом пустые бутылки пива. Чего это она, с вина на пиво перешла. Праздник у нее что ли? Я брезгливо беру противень и засовываю его в духовку. Я не чистоплюйка, но меня прямо таки внутренне передергивает. Ну, неужели нельзя пустые бутылки хотя бы на пол поставить, если выкинуть за собой не в состоянии. А тут! На самом видном месте. Зайди Аксинья на кухню, первым делом бы обратила внимание на этот свинарник.
Впрочем, сестра бы не вышла. Она патологически боится и носу высунуть на кухню, когда там находится мама. Обычно она не церемонится и гремит бутылками так, что Аксинья без проблем улавливает, когда нужно посидеть у себя в комнате.
И это так расстраивает! Она ведь наша мама. Та самая мама, которая когда-то столько времени заботилась о нас, собирала нас в школу и читала книжки на ночь. Для Аксиньи утрата матери оказалась безумно сложной, ведь они были очень близки. Мама часто гуляла с ней, плела косички и готовила завтраки, она заботилась и любила, пока не умер муж. Потом она скатилась в пропасть, из которой не может выбраться по сей день.
Нет, у нее конечно бывают моменты просветления, когда она готовит еду, усаживает нас за стол и изображает любящую и понимающую мать, но с течением времени это происходит все реже и реже. В последнее время мама еще и друзей стала приводить. Не самой приятной наружности. Они восседают за большим кухонным столом с важным видом и учат маму правильной жизни и воспитанию детей, хотя сами в этом ничего не понимают. Именно поэтому мне нужны деньги, чтобы снять нам с Аксиньей квартиру и съехать.
Не представляю, как тут мама без нас, но и мы с ней не можем. Я столько раз пыталась ей помочь. Зарабатывала деньги на клинику, била бутылки, выливая алкоголь, пыталась воззвать к совести, но ничего, абсолютно ничего не помогало.
— Ты смотри-ка, явилась!
Я едва не роняю тарелку и вилку, которые взяла из сушки, на пол, когда слышу голос матери за спиной. Глотаю тугой комок, царапающий горло и стараюсь не идти на конфликт. Молчу, надеясь, что ей надоест разговаривать с немой мной и она уйдет к себе.
— Отвечай мне, когда я с тобой разговариваю!
Мама рывком разворачивает меня к себе и держит за плечи морщинистыми руками. Сердце ухает в пятки, хотя мне казалось, что я давно перестала ее бояться.
— Где была? На гульках?
Опускает голову вниз, поджимает недовольно губы, а затем разъяренно на меня смотрит.
— Вырядилась! Покороче ничего не нашла? С мужиком, что ли, была?
Хочу ответить, что нет, но мама решает за меня без права на оправдание.
— А с кем же еще, раз даже сестру на всю ночь оставила! Ответить в свое оправдание мне нечего, потому что я действительно оставила Аксинью, но лишь за тем, чтобы обеспечить нам с ней хорошее будущее. То, которого она заслужила — не видеть пьющую мать и ее нетрезвых друзей, которые ведут себя порой, словно хозяева в этой квартире.
— Денег хоть дал? — спрашивает то единственное, что ее больше всего интересует.
— Не дал.
Освобождаюсь из маминого захвата, грубо отталкивая ее в сторону, достаю противень из духовки и накладываю картошки.