— Попробую закончить твою мысль, Зоя, — заговорила Людмилка Уткина. — Я тоже, кажется, начинаю много понимать. А прежде всего я понимаю, что становлюсь настоящей работницей. Я по-новому чувствую свои руки, я любить их стала. Я всегда знала слова Ленина о значении повышения производительности труда, но, только работая на заводе, я стала их понимать. Много говорить не буду. Скажу одно: я малолетка и с первого июля буду работать шесть часов. Я, дядя Сережа, — тут Людмилка смело вскинула свою хорошенькую головку, — я, дядя Сережа, обязуюсь перенять красивый стиль работы у тети Марины и в августе уже выполнять задание восьми часов за шесть, чтобы не быть в долгу у бригады. Хотя по новому закону уж вместе с вами мне в ночь работать не разрешат. И… — Людмилка отыскала взглядом кого-то из сидящих в зале. — И вызываю на такое же дело всех комсомольцев и Леню Ползунова. Принимаешь, Ленька? — Людмила даже шею вытянула, будто для того, чтобы лучше слышать ответ.
— Погоди-ка, Люда, — спокойно остановил девушку Соколов. — Разговор у нас, видите, получается серьезный. И дядя Вася по-своему прав: резковато он сказал, да уж характер у него такой, прямой. За большое дело беремся, тут можно на себя не понадеяться. Прямо скажем: плохой работник у нас не уживется. Можем сейчас тому, кто побоится, посоветовать уйти от нас, по-хорошему уйти. Да только ведь везде работать надо. Другой, более правильный совет надо дать: остаться с нами, поможем, так сказать, в порядке трудового воспитания. О тебе, Леня, говорят. Подумай. Не тороплю. Хочешь, вместе, не торопясь, подумаем?
Ленька Ползунов промолчал. Тогда снова поднялась Зоя Евстигнеева.
— Сейчас же будем думать, — решительно сказала она. — Вслух! Леньку тоже жара разморила, от жары у него язык распух… Сергей Антонович! Я еще кое-что надумала. Советские люди с трудом никогда не баловались. Я принимаю вызов Людмилы и тоже вызываю Леонида. И скажу ему: если ты, сильный, выносливый парень, испугаешься шесть часов работать так же, как девушки, и уйдешь из бригады, мы тебя не оставим. Воспитание твое, не законченное у нас, мы продолжать будем. И знаешь как? Наш листок станем тебе посвящать и на новом твоем рабочем месте будем вывешивать, если будешь плохо работать.
— Это то, что надо было сказать, — весело выкрикнул в зал дядя Вася. — Кто следующий с таким желанием слова просит? — спросил он, как бы сам по себе окончательно утвердившись председателем собрания.
Нового оратора не нашлось. Бригада настороженно молчала.
— Правильно, — одобрительно сказал Соколов. — Прежде чем слово дать, подумать надо. Разговор мы завели о том, чтобы взять на себя дело, как бы это сказать… не разовое; навалился, сделал и опять живи валиком. Мы добьемся, что будем работать быстрее и лучше, а потом обязательно увидим, что есть возможность работать еще быстрей и еще лучше. В таком непрерывном росте нашей силы придется каждому научиться требовать от себя и напряжения в труде. Вчера и сегодня, к примеру, жара, духота в цеху в летнее время, а надо не поддаваться расслаблению. Или, скажем, зубы ныть начали; основания для больничного листа нету, а боль от работы отвлекает. Надо уметь заставить себя не поддаваться таким невзгодам. К концу дня человек обязательно устает, надо научиться в таком случае заставить себя не отставать от станка, который ты утром запустил, как тебе было нужно для обычной работы.
— Сергей Антонович, — перебила Соколова Валя Быкова. — А что, если в последние часы смены по физминутке проводить? Научно рекомендуется. На других заводах так и делается. В целях борьбы с усталостью от однообразного труда?
— Видите, мы еще на одно полезное предложение разбогатели, — одобрил Валю Соколов. — И еще угроза одного обстоятельства существует, очень серьезного, которому никак нельзя поддаваться: простои по не зависящим от нас причинам. Это очень оскорбительное явление для рабочего человека. Такие обиды расхолаживают. Тут мы должны тех, кто нас работой не обеспечивает, преследовать судом общественного мнения, как расхитителей нашего трудового времени. Выходит дело, в общем и целом мы берем на себя большие моральные обязательства. А выразиться они на первый раз должны в выполнении всей бригадой июньского задания на три дня раньше срока. Если возьмем на себя такое обязательство, так должны его принять только единодушно. Иначе мы зря бьем баклуши… Как ты думаешь, воспитанник Советской Армии? Можешь любой длины речь сейчас произнести?