— Теперь давайте поговорим о завтрашнем празднике, — сказал он. — Сегодня для нас такой день, что всем уже и отдых нужен.
— Верно говоришь, — ободрил Александр Николаевич. — Завтра попразднуем по-семейному. На гулянье все пойдем.
— Гулянье? — переспросил Дмитрий Александрович. — Это хорошо, да Саша, на беду, занят.
— А ты никак не можешь быть не занятым? — спросила Сашу Лидочка, закрывая альбом и с мольбой поглядывая на брата. — Неужели не пойдешь с нами?
— Нет, Лида… — упрямо было начал мальчик, но почти незаметное изменение произошло в его лице, оно подобрело. Он как будто понял, что был непростительно холоден с этой девочкой. — Нет, Лида, я не так уж занят и пойду с вами.
— Какой ты хороший у нас! — воскликнула Лидочка и, подбежав к брату, обняла его, целуя.
— Да пусти ты, — Саша встал, пытаясь освободиться, но Лида, прижав лицо к нему, не отпускала его, и он, краснея, остался стоять в растерянности и не в состоянии осмыслить, что с ним происходило.
Он внезапно сердцем почуял, что в его жизнь вошло новое чувство, оно будто тлеющей искоркой заронилось в него и, разгораясь с каждой секундой, все больше и больше заполняло все его существо.
Это чувство было братской любовью.
— Я так уже люблю тебя… — грустно вздохнув, сказала Лидочка и отпустила брата.
Саша виновато улыбнулся сестренке и ничего не мог сказать. Ему стало просто хорошо, и он стоял под взглядами взрослых красный и растерянный оттого, что не знал, что же ему надо сделать, что сказать.
«Все ясно! — обрадовался Дмитрий Александрович. — До сих пор мы на девчонок с их нежностями имели совершенно определенный взгляд. И вдруг — нате вам!»
Александр Николаевич что-то чересчур натужно кашлянул и отвернулся к открытой балконной двери. У Варвары Константиновны и Анастасии Семеновны снова повлажнели глаза: они переглянулись так, как переглядываются люди, охваченные одним и тем же обоюдно понятным переживанием.
— Все устраивается отлично, — подчеркнуто рассудительно сказал Дмитрий Александрович. — Если ты, Санек, завтра свободен, так уж будь любезен возглавить всю эту компанию. Билеты на водный праздник я пришлю завтра домой. А ты проводишь всех на канал. Сам я могу и опоздать. Как, Санек?
— Все будет в порядке, — ответил Саша, оживляясь оттого, что его вывели из нестерпимо неловкого положения. — А билеты на трибуну будут?
— На трибуну, сам знаешь, как достать. Вам с Лидой наверняка не улыбнется, — беря, наконец, верный отцовский тон, ответил Дмитрий Александрович.
— Может, чайку? — спросила Варвара Константиновна так, словно зная, что никому предлагаемый чай не нужен, да ничего не попишешь — такова обязанность хозяйки.
— Какой там чай. — Александр Николаевич, наконец, вышел из своего уголка около двери на балкон. — Чай на ночь — это, попросту говоря, не спанье, а беганье в одно место. Ну, внучек, тезка мой золотой, спокойной ночи. И давай поцелуемся.
— Покойной ночи, дедушка.
Семья рассталась на ночь совсем по-простому.
Оставшись один и сидя уже раздетый на тахте, Дмитрий думал: «Почему я сам не смог так-то поступить? Почему я сам не смог хотя бы откровенно поговорить с детьми? Все, что произошло сегодня, могло произойти и раньше. — Дмитрий включил штамбовую лампу и лег, ощущая ту здоровую усталость, с которой ясно живущие люди заканчивают каждый день и отдаются отдыху. — Но как бы там ни было, все, все теперь хорошо».
Думая так, Дмитрий понимал и новые, только сегодня ставшие очевидными сложности. Самое сложное — это сын. О! С парнем надо налаживать и налаживать отношения. Особенно матери — Зинаиде Федоровне.
Анастасия Семеновна? Ну что же, она тоже хорошо все понимает, надо лишь не нарушить установившихся сегодня чистых отношений этой доброй женщины ко всей семье Поройковых. Пройдет время, и эти отношения станут родственными. Это поможет и Саше войти в его родную семью.
«Да, надо было истечь какому-то времени, чтобы для меня наступил такой вот день. И какому тяжелому времени!.. — Подумав это, Дмитрий Александрович почувствовал, что сон отлетает от него. — Такого настоящего дня у меня во всю жизнь не было». И минувший день вдруг представился ему в истинном свете: этот день был выстрадан им, его могло бы не быть, если бы жизнь его текла гладко, если бы не было жестокого разрыва с женой, если бы не было целой цепи ошибок всей жизни, которые и привели его к страданиям. Дмитрий Александрович заставил себя в который уже раз перебрать все особенно памятные события. И не смог сказать, что у него не было в прошлом яркого, радостного. Было! Даже женитьба его была для него в свое время настоящей радостью. Но все стало ненастоящим, когда случилось это.