— Не дадут тебе, Петя, — заметила Зоя Максимовна.
— Кто это не даст нам быть правыми?
— Смотрите, какой отважный, — обратилась к Вике Зоя Максимовна. — А как запишут за игнорирование указаний, эх, и пылить будет.
— От этого пыли в степи не прибавится, — ответил Петр Кириллович.
— Понимаете ли, — продолжала Зоя Максимовна. — Со всеми подчиненными мой супруг образец корректности. А дома как чуть что — распылится. Дома я уже для него не подчиненная.
Вика понимающе улыбнулась в ответ и подумала: «До чего же они откровенные. Наверное, оттого, что привыкли на виду у людей жить: вместе с людьми голод, и холод, и нужду, и богатство делили».
В это время вошла пожилая, строгого вида женщина в легком, но темном платье.
— Вот и Валентина Ивановна! — обрадовалась Зоя Максимовна и кивнула Вике, показывая на дверь спальни.
Вика, поднимаясь из-за стола, покраснела. Валентина Ивановна поздоровалась с мужчинами за руку, а Зоя Максимовна сказала Артему:
— Наш доктор.
Женщины ушли в спальню, плотно прикрыв за собой дверь. Хозяин и гость замолкли, словно им отчего-то стало неловко.
— А жизнь-то идет! — вдруг сказал Петр Кириллович. — Ну, вы тут гуляйте, а я, пожалуй, пойду вздремну в свою гостиницу. Это я так кабинет свой называю, раскладушка у меня там есть для приезжих. Сегодня ни одного особоуполномоченного в совхозе нету.
Артем подумал, что из-за него и Вики хозяин уходит из дому.
— Да мы ведь сейчас поедем. И нам ведь пора… на отдых.
— Никуда она не поедет, — сказала Зоя Максимовна, как раз входя в столовую. — Не доверим мы Викторию Сергеевну вам.
— То есть как же это? — растерянно проговорил Артем. — Как же это так?
— А так. — Зоя Максимовна, заметив растерянность Артема, уже мягче закончила: — Куда уж ей ездить. В самую точку вы к нам попали.
Из гостей Артем уехал один. Когда через сутки ранним утром, до света, он на голубом мотоцикле Фомича подскочил проведать Вику, Зоя Максимовна оказала, что Вика спит и нельзя ее тревожить — пусть набирается сил: скорее всего сегодня ей уже надо ложиться в больницу.
XXIV
Тихон Отнякин заставил Женю Балакову идти в отпуск. «Срок вышел. Законы нечего нарушать. Отдыхайте, Женечка, для пользы дела. Набирайтесь сил». Так сказал эн тоном, не допускающим возражений. Получив отпускные деньги, Женя съездила в центр города, купила билет до Ленинграда и, возвращаясь, зашла к Поройковым.
— А ты кстати, — обрадовалась ей Марина. — Будем вместе письмо Вике писать. — Марина провела подругу в комнату и усадила за стол, на котором лежал двойной лист бумаги в клеточку, вырванный из Алешкиной тетради. — Думала про Танечку побольше написать, а только и сообщила, что спит, ест хорошо и в садике ей весело. А ведь надо еще и про завод.
— Думаешь, ей интересно? — рассеянно спросила Женя.
— Обязательно. За метод доверия она воевала? Это от души у нее было? Давай, Женька, помогай, ты же газетчица.
— Я, Марина, в отпуске. — Женя открыла сумочку и показала голубой билет Аэрофлота. — Завтра в Ленинград лечу… А насчет метода доверия — так тебе ли не писать? Вашей соколовской бригаде доверяют же теперь.
— Да видишь, не пишется! — Марина обмакнула перо в чернильницу-неразливайку и, проставив дату в верхнем углу письма, снова положила ученическую вставочку.
Женя подперла щеки кулаками и, сузив свои агатовые глаза, стала смотреть в лицо Марины. От этого взгляда подруги Марина смутилась и склонила голову над письмом, катая по столу вставочку.
— А где Александр Николаевич? — спросила Женя, все так же пристально глядя на Марину.
— В спальне отдыхает.
— Скажи, Марина, ты очень счастливая? — шепотом сказала Женя, но так, словно обвиняла подругу в чем-то.
Марина перечеркнула написанное.
— Мы будем Вике писать!? — с досадой воскликнула она, прямо глядя в глаза подруги своими чистыми серыми глазами.
— Ох, Маринка, что-то смутно мне последнее время, — все так же шепотом, но уже виновато сказала Женя. — Неужели Вика всерьез все бросила и уехала насовсем?
— Будто сама Вику не знаешь.
— Марина, это настоящая любовь?
— Нет, игрушечная, — теперь уже откровенно сердясь, сказала Марина. — Ты с чего это… рассмутьянилась? Перед отпуском?