— Видите ли, наш флагман — человек суровый. — Дмитрий Александрович помялся. — Он человек, влюбленный в устав.
— Мы все любим в службе уставный порядок… А почему он не захотел говорить о достоинстве воина?
— А вам обязательно нужно об этом беседовать с адмиралом?
— Желательно было бы.
— Вы, Аркадий Кириллович, нагрубили адмиралу, — заметил Платонов.
— Вот как?! Каким же образом?
— А так. Хорошему тону учить вздумали, да еще при вестовых.
— Да что вы, Петр Сергеевич!
— Именно так.
— С начальником и нужно осторожно разговаривать, — вмешался Дмитрий Александрович. — А вы, действительно, начали флагману какие-то принципы втолковывать. Теперь доведись вам по службе промашку дать… Понимаете ли?
— Ну, а как же все-таки понимать его насчет политработы?
— Не любит он политработников, — прямо сказал Платонов и замолчал.
Молчал и Дмитрий Александрович. Разговор принял для него, командира крейсера, нежелательный оборот. Селяничев понял причину заминки и, краснея, усердно принялся за свиную отбивную.
И вдруг Селяничев загорелся.
— Как можно недооценивать политработу? Это я вообще говорю. Ведь какие слухи пошли! Якобы предполагается сокращение штатов политработников. Поговаривают об отмене политзанятий, останется нечто вроде партпроса. И знаете ли, с каких пор это? Со времени последней инспекции из Министерства обороны. Неужели это серьезно? Ленин лично занимался политической работой в армии и флоте. Он даже Наркомпросу давал указания о работе в Красной Армии, и Надежда Константиновна Крупская до конца дней своих вела политическую работу в Красной Армии. Ленин всегда говорил, что мы должны строить армию социалистическую.
— Так ведь построили, — мягко заметил Дмитрий Александрович.
— Значит, политработу можно побоку? А как только ее побоку, так армия перестанет быть социалистической… Вчера «Орджоникидзе» вернулся из Англии с правительственной делегацией на борту. Никита Сергеевич Хрущев лично вел на походе политическую работу среди экипажа. Когда в Англию шли, оправили день рождения Хрущева, а он и тут с политической речью перед личным составом выступил, говорил об ответственной миссии, которую предстояло выполнить в Англии. Это не политработа? У нас в училище был преподаватель, он на «Авроре» плавал, когда корабли Красного Флота ходили с первым визитом за границу. Так он рассказывал, как удивился буржуазный газетчик, что на «Авроре» служили сплошь коммунисты и комсомольцы, а дисциплина и порядок были отличные: по его представлению, коммунисты — самые ярые бунтари. Это не политработа?
— Аркадий Кириллович, — заговорил Платонов, — жизнь многое меняет. Был, скажем, у нас институт комиссаров, а теперь, сами знаете, нету комиссаров. Единоначалие!
— И политработа призвана к укреплению единоначалия, — согласился Селяничев и с новым жаром напустился на Платонова. — Ну, подумайте сами! Как мы можем принижать значение политического воспитания воинов, когда даже защитники буржуазного строя признают, что могущество страны — это не только ее грубая военная сила, а и моральный дух в стране, то есть политическая сознательность народа?
— И чего распалился? — усмехнулся Платонов. — Слухами возмущаетесь, но сами говорите, что все разговоры после министерской инспекции пошли. Может, и вправду в центре реформу подготавливают? Газеты читаете, знаете, какие переустройства в стране происходят. Директивы съезда знаете насчет сокращения аппарата.
— Все переустройства в стране мне понятны: они разумны, а реформа насчет политической работы?.. Не понимаю… Если… Если человек заговорит о достоинстве воина, а это называют политработой вверх ногами…
— Ну, мил человек, это вы уже, так сказать, с критикой начальства выступаете.
— Да, и с критикой начальства.
Вот что я вам скажу, Аркадий Кириллович: я служу годков на пять побольше Дмитрия Александровича, а на погонах у меня одной звездой меньше. Да-с, вот так же ерепенился, отстаивал свое высокое достоинство, ну, и снизили меня в должности и звании. На разборе учений вздумал свое мнение отстаивать, да тогда еще капитана первого ранга Арыкова учить, да после еще и с изложением своих взглядов к министру… Мне на корабль при первом же подходящем случае комиссию прислали. Ну, и в результате проверки… — Платонов выразительно взмахнул ладонью. — И, заметьте, мне никто не мстил; просто я хотел выказать себя умником, вот с меня, как с умника, спрос и удвоили, а я и не выдюжил. Ну, теперь в старпомах по век моей службы. А может, раньше на береговую должность определят.