Но этого оказалось мало: старшая медсестра, вытиравшая с книжек пыль, нашла сберкнижку, вложенную в третий том сочинений Гамсуна. На книжке лежала тысяча сто рублей.
Саша был сражен! Неужто мама была не просто скупа, а скаредна?!! Скаредна!
Женщина-врач объяснила ему, что мать давно уже знала, что тяжко больна, — она догадалась об этом раньше, чем предположили ее товарищи. Догадалась и вот копила. Для сына.
Он ничего не хотел знать. Он молча судил ее — умершую, ужасался этому, но ничего поделать с собой не мог.
По закону он «вступал в наследство» сберкнижкой и домом только через полгода. А школу окончил через два месяца.
Ему дали адрес, где останавливались врачи, приезжавшие в Москву по вызову (хозяйка комнаты сдавала койку).
Женщины постирали ему белье, купили ему три новые рубашки (как будто бы он не мог все это проделать сам!).
Саша застенчиво (очень глупо, как он считал) попрощался с врачами больницы, с садовником… И побрел в гостиницу, к тете Терезе.
— Да ты что? Я тебя провожу.
— Нет уж, вы меня извините. Я хочу наконец дать ним всем покой: поезд отходит в час ночи, как вы пойдете домой одна? Вот то-то… Я вам не маленький и не девчонка!
— Ты рассеян. Ты плохо закроешь дверь в доме… Тебя обкрадут, — ужаснулась тетя Тереза.
— Нет. Ключи я оставлю вам. Если не приеду через месячишко-другой, дом можно будет сдавать.
— А тебе скоро в армию, Саша? — спросила тетя Тереза (у нее были три девчонки).
— К сожалению, еще не скоро. Через полгода мне будет семнадцать… До мобилизация — вечность: год и шесть месяцев.
Выяснив все эти важные обстоятельства, она наконец обняла его и зарыдала до того громко, что прибежали с нижнего этажа ее успокаивать.
Саша крадучись спустился на первый этаж. Он внимательно оглядел лестницу, попрощался с ней, с гостиницей, оглядел весь первый этаж. Телевизор молчал. Входные двери то открывались, то закрывались… Тянуло сдобой. Ясно, ведь в доме рядам была пекарня.
Легко сказать; «Я уеду без провожатых…» А каково уезжать одному из своего города?
Тьма вокзала. Платформа плохо освещена. Поезд здесь останавливается всего на четыре минуты: так мал их город.
Нырнуть во тьму и стоять у рельсов — неопытный путешественник, он не понимал, где именно остановится его поезд.
Но вот послышался стук колес и маслянистое, горьковатое дыхание вагонов. Потянуло запахом гари. Так пахнет вокзал: поезд взметнул его запахи… Все вокруг сливается с темнотой неба. Светлые полосы: поезд, поезд.
Он в поезде.
Встать к окну, поглядеть на платформу, на далекие огни города…
Да что же это такое?!
Выбежав из здания вокзала, помчались вслед уходящим вагоном мальчик и девочка. В развевающихся пальто. Девочка высокая, со стрижеными волосами, мальчик пониже девочки. Они бежали, размахивая реками. Две мечущиеся фигурки, две пары отчаянных глаз, попадавших попеременно в свет движущихся вагонов.
Отстали. Остановились, продолжая энергично махать, махать…
В руке у мальчика, кажется, был платок, платок этот вырвало ветром. Мальчик помчался вслед поезду.
Мне это померещилось!
Нет, это было, было.
Аня! Генка!
Кто знает, а вдруг я люблю ее?
Часть вторая
— Скажите, пожалуйста, адрес Бабича… Александр Александровича.
— Год рождения?
Молчание.
— Вы что, не слышите?
— A нельзя без этого? Я не знаю.
— Вы бы еще у меня спросили адрес Ивана Ивановича Иванова и не указали ни места, ни дня его рождения! А ведь, кажется, люди грамотные, культурные.
— Как быть? Возьмет и захлопнет окошко! Ладно Скажу. Черт с ней! Ведь я все равно ее никогда не унижу… Мне адрес, адрес надо узнать!..
— Товарищ, справочная! В общем… Мне кажется, он не особенно молодой. Он не может быть молодым. Одним словом… В общем, он мой отец!
Саша густо побагровел. Женщина за окошком приняла его смущение за признание. Глаза ее потеплели, она заслала:
— Непостижимо, что это нынче делается на свете! Отец как будто бы не иголка в сене, а сколько ребят разыскивают своих дорогих отцов… Такой приличный, воспитанный малый!.. Это же на-а-до! Стойте и не уходите: сейчас нам по телефону справку дадут, я сообщу, что прописка московская и что это дело об уклонении от алиментов.
— Нет, нет, уверяю вас, вы не так меня поняли. Здесь дело не в алиментах. Просто мне очень нужно его увидеть.