«Кто ты?»
«Я — мама. Ты — это я. Ты — мое молчание».
«Мама, весь мир переполнен шорохами, запахами, зелеными человечками — ты об этом что-нибудь знала, мама?»
«Я знала о твоей любви к этой девочке».
«Мама! Я ее зову, я кричу ей: „Аня-а-а“ — через всю длину железнодорожных рельсов, через…»
— …Да, да, — гудел по телефону отец иерихонским голосом. — Отлично помню, девушка, гипертоксальная шизофрения… Без сознания?! Немедленно реанимацию… в институт Склифосовского… Кого? Сам позвоню… Позвоню, позвоню сам. Ладно. Соображу…
Тишина.
Саша сидел на краешке ванны. Он открыл кран… Дурацкие слезы все уже были выплаканы.
— Илья, это ты? Говорит Бабич. Можешь ко мне в больницу? Четвертое отделение. Немедленно. Подозрение на отек мозга. Гипертоксалькая шизофрения. Без сознания… Выезжаешь? Спасибо тебе! Звони. Я дома.
И опять тишина.
И вдруг властный, короткий стук в дверь.
— Открой-ка, Саша, — сказал отец. — Открывай!
И Саша понял, что отец каким-то образом услышал его смятение. И что отец имеет права на него.
— Идем, мне хочется кое-что тебе показать. Весьма любопытное… Я специально принес — для тебя. Ну? Пошли.
Притворяясь, что не видит его растерянности, отец обнял Сашу за плечи и повлек к себе в кабинет.
— Вот… дверь оставим открытой, чтобы слышать звонки. Прислушивайся. Смотри-ка. Ну? Что ты на это скажешь?
— Не знаю. По-моему, это кляксы.
— Угадал.
Кляксы, кляксы… Перед Сашей лежали прямоугольные таблички с кляксами. Кляксы черные, черно-красные, многоцветные — различных форм, величии, оттенков.
Саша углубился в их созерцание: переворачивал, рассматривал, удивлялся.
— Я знал, что это тебя позабавит, — сказал отец. — Ботичелли — художник, помнишь? — предлагал своим ученикам додумать, на что похожи трещины или пятна на стенах… Маленькие ребята видят в очертании облаков сходство с животным, деревом, человеком. (Отец бросил быстрый, острый и напряженный взгляд в сторону Сашиного лица, отвернулся, вернее, быстро опустил голову.) Простор для воображения… Верно? А из ответов на эти тесты мы узнаем очень многое.
— Что узнаете?
— Видишь ли, это тесты Роршаха. Условно они называются «кляксография», по-старинному. Исследование человеческой психики по тому, как человек воспринимает эти чернильные пятна. (Отец опять внимательно посмотрел на Сашу.) Сперва, и самом начале зарождении кляксографии, предполагалось, что она всего лишь проверка фантазии детей и взрослых. Наш русский ученый Рыбаков — он даже составил для этого атлас чернильных пятен… Но потом стало ясно, что «метод клякс» может дать нам гораздо больше. Человек разглядывает пятна, рассказывает о том, на что эти кляксы похожи… И это, видишь ли, выдает его: силу и цепкость его мышления, жизненный опыт, эмоциональность. Такой рассказ есть как бы точные сведения о человеке. Я пытаюсь говорить с тобой по возможности популярно, поскольку ты, Саша, не в курсе дела… Ясно ли и говорю?
Конечно. Я все понимаю.
— Тебе интересно?
— Да.
— Между прочим, Роршаха, который изобрел этот метод, в школе прозвали кляксой… Да, совсем забыл — ведь о пятнах на стенах говорил своим ученикам еще и Леонардо да Винчи. Он тоже предлагал художникам отталкиваться в своей живописи от пятен на стенах. Они подскажут, мол, совершенно новые композиции. Неопределенное порождает желание новых открытий… Вот, смотри внимательно — перед тобою десять продуманных стандартных таблиц. Эти таблицы принято называть тестами, раскрывающими личность, характер, скрытые желания, надежды… Ими широко пользуются во всем мире.
— Но кто же расшифровывает ответы? Ведь тут очень легко ошибиться!
— Психологи — они первые помощники психиатра, криминалиста, кибернетика, полярника, собирающего группу для полярных исследований. Интересно, что в предисловии к тестам указано: расшифровщик тестов должен владеть экспериментальной психологией, характерологией, медицинской психологией со всеми ее особыми ответвлениями… Он должен владеть физиологией, нейро- и физиологией чувств, эндокринологией, генетикой, антропологией...
— Ясно, ясно! — вдруг рассмеялся Саша. — Это не для неучей! Но даже если знать все, что нужно, как-то не верится, что кляксы могут помочь прочесть то зашифрованное, что в сердце у человека.
— Не сразу в это поверишь, — согласился отец. — А кстати, Саша, не сочти мои вопрос навязчивым… что ты делал только что в ванной?
— А я-то думал, вам все расскажут вот эти кляксы! — лукаво ответил Саша.