Решительность Суня произвела впечатление. Ху Хань-минь попытался изобразить дело так, будто Сунь сделал это в сильной запальчивости, но некоторое время правые все же не отваживались в открытую выступать против Бородина, несмотря на то что с его приездом намерение Сунь Ят-сена осуществить реорганизацию партии значительно окрепло.
Началась подготовка к первому съезду Гоминьдана. Обстановка на Юге оставалась сложной. Старый ненавистный противник, предатель Чэнь Цзюн-мин, атаковал вдруг Шилун, а оттуда до Гуанчжоу — рукой подать. В любую минуту следовало ждать нападения. Сунь рассчитывал на авиацию — армия была слишком малочисленна. Но в последний момент подвели американцы. Впрочем, «подвели» — мягко сказано. Обманули! Вместо бомб они продали правительству Сунь Ят-сена несколько ящиков с болтами.
Америка, Франция, Англия вообще заняли недвусмысленную позицию: продолжая собирать таможенные налоги в свою пользу, часть, причитающуюся Китаю, они пересылают в Пекин, который использует эти средства против революции. Не пора ли положить конец такой политике?!
Внутри партии ситуация не легче. На фронте, по крайней мере, знаешь, где свой, а где враг. Здесь же за громкой революционной трескотней не всегда распознаешь трусость и склонность к ренегатству. А разоблачить их еще сложнее.
Особенно тревожило Сунь Ят-сена поведение Ху Хань-миня и Ван Цзин-вэя. Эти двое не выносят друг друга, ни один из них не упустит случая позлословить на счет другого. Дело дошло до склок. Ху Хань-минь, узнав, что Ван, подчинившись прихоти своей богатой супруги, провел ее делегатом на съезд, во всеуслышание заявил, что этому прощелыге Вану осталось только одно — сделать своим флагом женину юбку. Ван Цзин-вэй молча проглотил обиду, но через несколько дней по рукам пошла карикатура с изображением летучей мыши, нацелившейся на мешок с долларами. Летучая мышь имела удивительное сходство с Ху Хань-минем…
Но в то же время эти, казалось бы, два непримиримых противника проявляли трогательное единодушие во всем, что касалось нового курса Гоминьдана. С каким жаром Ван Цзин-вэй пытается втолковать Сунь Ят-сену, что коммунисты непременно взорвут Гоминьдан изнутри, и с каким пылом вторит ему Ху Хань-минь, проповедующий, что пример России нанесет удар интересам нации… Сунь часто думал о причинах, сближавших этих двух лидеров — левого и правого крыла Гоминьдана, и все больше убеждался в том, что это не что иное, как контрреволюционность. Правда, противники реорганизации еще не выступали в открытую. Ни на собрании районных комитетов Гоминьдана, ни на заседании Центрального исполнительного комитета партии, ни даже на большом митинге гоминьдановцев, прошедшем в общественном саду Гуанчжоу. Наоборот, они нахваливали Бородина с преувеличенным усердием, обрушив весь удар на Ляо Чжун-кая. По мнению правых, Ляо слишком усердствует в проведении экономических мероприятий, облегчающих жизнь рабочих и крестьян. То, что пристало такому лидеру, как Сунь Ят-сен, вовсе не позволительно «этому горбоносому выскочке», твердили они.
«Что значит облегчить жизнь рабочих и крестьян? На какие средства? У самого Ляо за душой нет ни гроша, а в наши карманы заглядывать нечего! В конце концов, это просто неприлично!» — услышал как-то Сунь Ят-сен разговор между Ху Хань-минем и его братом Ху И-шэном.
До жены Ляо Хэ Сян-нин доходили слухи, что на мужа готовится покушение. Она категорически потребовала, чтобы Ляо взял себе постоянную охрану. Но Ляо Чжун-кай только отмахнулся. Разве меры предосторожности могут спасти в таком случае? Пришлось вмешаться Сунь Ят-сену и настоять, чтобы у Ляо был постоянный охранник[31].
Возвращаясь домой в своем новеньком черном лимузине, Чан Кай-ши думал о том, что скоро придет и его время. Если Сунь Ят-сен поставит Чана во главе хорошо вооруженной армии, он сумеет завоевать весь Китай. Только долго ли еще ждать этого удобного момента?! Может быть, накануне съезда Гоминьдана убрать самого Сунь Ят-сена? Что на него готовится покушение, Чан Кай-ши догадывался по двусмысленным недомолвкам, которые позволяли себе в его присутствии Ван Цзин-вэй, Ху Хань-минь и кое-кто из их окружения. Но даже если это случится, что это даст Чан Кай-ши? Гоминьдан, конечно, возглавит этот прилизанный Ван Цзин-вэй, похожий своими манерами на оперного певца. Правда, у этого «оперного певца» огромные связи в политических и деловых кругах Японии. Но еще неизвестно, как он посмотрит на выдвижение Чан Кай-ши. Интуиция подсказывала Чану, что Ван Цзин-вэй поостережется доверить ему армию. Следовательно, чтобы не потерять с таким трудом достигнутого положения, ему, пожалуй, выгоднее придерживаться прежнего курса.
31
Заговорщики временно отступились от своего намерения убить Ляо Чжун-кая, они привели свой план в исполнение позднее, уже после смерти Сунь Ят-сена, 20 августа 1925 года. В тот день на пути следования Ляо было выставлено более сорока наемных убийц. Около здания ЦИК Гоминьдана наемный убийца почти в упор разрядит в него револьвер. Что из того, что Ляо знал о смертном приговоре заранее? Угроза гибели висела над ним постоянно. 19 августа, накануне убийства, одна из шанхайских газет напечатала сообщение о смерти Ляо Чжун-кая, как уже о свершившемся факте.