«Тощий цыпленок» усмехнулся:
— Вот и отлично! А то, господа, мне иногда кажется, что китайский патриотизм состоит из одной лишь приверженности к китайской кухне. Кстати, дорогой доктор, вы слыхали, что муниципалитет Детройта запретил китайцам употреблять в пищу сою и, уж во всяком случае, подавать ее в ресторанах. Что вы на это скажете?
— Я, как врач, утверждаю, что соевые продукты по составу очень близки к мясу и чрезвычайно полезны. По пути в Чикаго я прочел в газетах официальное сообщение, что запрет с сои снят — строгая медицинская экспертиза отвергла досужие вымыслы.
— Прекрасная новость, доктор. Господа, сейчас подадут вино и фрукты, а мы тем временем выпишем на имя господина Сунь Ят-сена чеки в банк, — и, перейдя на кантонское наречие, воскликнул:
— Да здравствует свободный Китай!
— Мир и благоденствие! — отозвались остальные. — Да будет так!
Сунь Ят-сен исколесил всю Америку, большие города и малые, с горечью он убеждался, что слова о революции, произносимые им в китайских колониях, падали в сухую, бесплодную почву. В стране, где сам воздух, казалось, был пропитан республиканским духом, где не прекращались забастовки и демонстрации, среди китайских эмигрантов царила еще более затхлая атмосфера, чем в самой глухой провинции Китая. Результаты поездки убеждали его вновь и вновь — лозунг «Долой цинов, власть — минам» ошибочен и оставляет народ равнодушным. Китаю не нужны императоры. Сам народ должен управлять государством — этот вывод становился для Суня все отчетливее. С родины приходили вести о назревании нового восстания. Требовались не только средства, требовались четкий, продуманный план, программа. Сунь снова взялся за историю французской революции, за Сен-Симона, Фурье, Жан-Жака Руссо. И неожиданно в руки ему попала тоненькая брошюрка. Это был перепечатанный из журнала «Револьт» очерк о русской революционерке Софье Перовской. Этот очерк ошеломил Суня: оказывается, в России шестнадцать лет назад (еще шестнадцать лет назад!) революционеры организовали покушение на царя. Удивительно было не столько само покушение, сколько то, что оно было совершено организацией — вместе с Перовской были казнены Желябов, Кибальчич, Михайлов… Значит, в такой огромной стране, как Россия, лучшие люди решают те же самые проблемы, значит, они в Китае не одиноки, и путь, который Сунь и его друзья лишь нащупывают, — правилен! Сунь вдруг почувствовал такой прилив душевной энергии, какого не испытывал со времен подготовки восстания в Гуанчжоу.
Дела в Америке были закончены, и Сунь намеревался отбыть в Англию. В кармане его пиджака уже лежал билет на пароход «Маджестик». До отплытия оставалось несколько часов, и Сунь решил напоследок прогуляться по Седьмой авеню: его внимание давно привлекало фотоателье с огромной роскошной витриной, но как-то все недосуг было остановиться и полюбоваться мастерски выполненными видами Ниагарского водопада, новинками фотографической техники.
Хозяин подчеркнуто любезно пригласил Суня войти, и тотчас вокруг него забегали служащие, уговаривая Суня сфотографироваться. Опускаясь в кресло, Сунь мысленно клял себя за неслыханное расточительство. Если бы он только знал, какие последствия оно за собой повлечет!..
Через два дня тайный агент цинской полиции, проходя по Седьмой авеню, случайно остановился у витрины фотоателье. Его внимание привлекла кабинетная фотография. Она появилась здесь совсем недавно. Какое знакомое лицо! Не может быть?!
Поискав в книге заказов, молоденький клерк любезно сообщил хорошо одетому господину адрес его земляка, изображенного на фотографии.
— Что ты там выписываешь? — спросил клерка старший помощник хозяина, входя в комнату. — Разве ты не знаешь, что мы не даем адресов своих клиентов?
Пристыженный клерк покраснел, но было уже поздно.
В Англии первый визит Сунь решил нанести своим старинным друзьям — миссис и мистеру Кэнтли.
Дом на улице Девоншир, как и все дома вокруг, был обнесен узорчатой чугунной оградой. Калитка оказалась незапертой, и Сунь прошел в глубь двора. Он увидел висевший на двери дома медный молоточек с причудливой отделкой. Сунь снял молоток и решительно постучал.
— Как хорошо, что вы приехали, прямо к обеду! — обрадовался доктор Кэнтли, увидев Суня, и сам, под неодобрительным взглядом горничной, помог Суню раздеться. — Ваше письмо пришло еще в субботу, и жена успела позаботиться о вашем устройстве. Жить будете неподалеку от нас, на улице Холборн. Пансионат недорогой, но очень приличный, — доктор Кэнтли взял Суня под руку, — а с нами сегодня обедает доктор Мэнсон. Кстати, он недавно женился. Какой сюрприз, не правда ли?