Под утро, внезапно проснувшись, он услышал шаги, — должно быть, в мансарду поднимался слуга, который топил печь и делал уборку. Сунь уже неоднократно пытался с ним заговорить, но безуспешно. Сунь удивился, увидев, что слуга вошел к нему раньше времени, — едва начинало светать. Молча он подошел к печи и стал разводить огонь.
— Колин, почему вы не хотите меня выслушать? Слуга, молодой рыжеволосый парень, подбросил в топку уголь и посмотрел на Суня.
— Что вам угодно, сэр? — Сунь впервые услышал его голос.
— Помогите мне! — слова Суня прозвучали требовательно, почти властно. Колин перестал рыться в корзине с углем и едва слышно произнес:
— Мне сказали, что вы страшный преступник…
— А по-вашему, я похож на преступника? Я политический эмигрант. Мне пришлось покинуть родину, потому что китайское правительство намерено лишить меня жизни.
— За что?
— За то, что я стремлюсь ввести в Китае справедливое управление.
— Тогда почему же наше правительство не возьмет вас под свою защиту? Ведь Великобритания всегда покровительствовала изгнанникам.
— Но никто не знает, что я здесь. Они заманили меня в ловушку. Оповестите моих друзей, и я буду вам вечно обязан.
Колин молчал. Потом подхватил свою корзину и направился к двери. Сунь почувствовал, как в его груди нарастает отчаяние — ведь Колин был его последней надеждой.
— Моя жизнь в ваших руках, Колин, — с неожиданным для себя спокойствием произнес Сунь. — Неужели вы можете равнодушно наблюдать, как человека ведут к гибели, и не протянуть ему руки?
Слуга остановился. Через секунду Сунь услышал:
— Если позволите, сэр, я отвечу вам завтра.
В субботу после обеда доктор Кэнтли решил, как обычно, провести несколько часов в своей библиотеке. Миссис Кэнтли отправилась с детьми на прогулку, и в доме было пустынно и тихо. В библиотеке на круглом столике доктора ждал чай. Рядом с прибором лежала запоздавшая почта. Через раскрытое окно вместе с прохладным воздухом в комнату проникал уличный шум — цокот копыт, приглушенные гудки. Доктор взялся за газету, но читать расхотелось. Отставив стакан с чаем, он решил просмотреть почту и сразу наткнулся на конверт с адресом, написанным незнакомой рукой. Насколько он помнил, ни у кого из его корреспондентов не было такого невероятного «дабл'ю».
«С прошлого воскресенья здесь, в китайском посольстве, заключен ваш друг. Его намерены отослать в Китай, где, наверное, повесят. Положение бедного человека очень грустное, и что-нибудь должно быть предпринято для его освобождения немедленно, иначе его увезут и никто об этом не будет знать. Я не смею подписать своего имени, но написанное мною — сущая правда… Что бы вы ни предприняли — делайте это безотлагательно, иначе будет поздно. Имя его, я полагаю, Лин Йин-сен», — прочитал он.
Так вот почему Сунь не пришел к ним ни в воскресенье, ни в понедельник, ни во вторник…
Доктор выбежал на улицу, плохо еще представляя, что будет делать. Шел дождь. В тусклом свете рано зажженных фонарей его струи казались свисающими с неба непомерно длинными, тонкими нитями. Где-то ударили часы — оказывается, уже вечер. Доктор остановился и вытер платком мокрое лицо. Этот жест вернул ему самообладание. Он остановил проезжавший мимо кэб и поехал в ближайший полицейский участок. Дежурный инспектор сразу смекнул, что дело, которое ему изложил этот прилично одетый господин, не похоже на те, с которыми ему приходится сталкиваться ежедневно. Он не стал заводить протокол и заявил откровенно:
— Думаю, сэр, что с таким делом следует обращаться куда повыше — прямо в Скотланд-ярд. Там в подобных вещах знают толк.
Доктор Кэнтли разыскал дежурного инспектора Скотланд-ярда.
— Ваш рассказ просто невероятен, — поразился тот, выслушав взволнованного посетителя. — Кое-что мы предпримем, но придется подождать — конец недели, посудите сами.
Доктор Кэнтли схватился за голову — как он мог позабыть, что сегодня суббота, вся официальная жизнь города замирает до понедельника. Но нельзя терять ни минуты!
— Мой совет — обратитесь в прессу. Дело сенсационное, пресса может вам сослужить полезную службу.
Воскресенье для семейства Кэнтли прошло в хлопотах. Миссис Кзнтли по совету мужа с утра отправилась в пансионат и сожгла все бумаги Суня. Она кидала их в огонь с сожалением, понимая, что уничтожает нечто, имеющее для их друга немалую ценность. Но вот последний клочок превратился в золу. Она провела ладонями по разгоряченному лицу и поднялась. Скорее домой, может быть, там уже есть какие-нибудь новости о Суне! Но уйти она не смогла — хозяйка пансионата пригласила ее выпить чашечку кофе. Конечно, это был только предлог, чтобы расспросить ее об исчезнувшем жильце. Впрочем, хозяйка этого и не скрывала.