— По старой дружбе, объясните мне толком, миссис Кэнтли, что случилось с моим жильцом? Такой милый, такой скромный джентльмен! Мне было бы жаль, если бы он попал в неприятную историю.
— Уверяю вас, миссис Эррон, репутация вашего заведения не пострадает: ничего постыдного мистер Сунь не совершил.
Пока миссис Кэнтли беседовала с хозяйкой, доктор Кэнтли и доктор Мэнсон, посетив редакцию «Тайме», помчались в министерство иностранных дел. Ответственный чиновник министерства выслушал посетителей сочувственно и твердо пообещал доложить о деле Сунь Ят-сена самому министру иностранных дел лорду Солсбери.
Джеймс Кэнтли не мог видеть небрежного жеста министра и его кислой улыбки, с которой тот выслушивал обстоятельства дела. Однако похищать людей прямо на улицах Лондона и держать их в тайных тюрьмах — это уж слишком! Великобритания не намерена портить себе репутацию одной из самых лояльных и благоустроенных стран мира по той только причине, что китайцам понадобилось изловить своего соотечественника!
В один из дней конца октября 1896 года из дома, где помещалась китайская дипломатическая миссия, вышли четверо: мистер Кэнтли, ответственный чиновник министерства иностранных дел Великобритании, полицейский инспектор мистер Джарвис и с ними — молодой мужчина в сером клетчатом пальто, застегнутом наглухо. Держался он очень прямо, только время от времени закидывал вверх голову, словно впервые видя небо, пусть не такое синее и яркое, как у себя в Китае, но все-таки свободное.
Не слагать оружия
Мы должны учиться у России ее методам, ее организации, ее подготовке членов партии, только тогда мы можем надеяться на победу.
Глава первая
ОСЕННЕЕ ТЕПЛО ОБМАНЧИВО
К счастью, порывы свежего ветра пробуждают нас от спячки. Рассвет грядет, и скоро мы воспрянем духом, распрямим могучие плечи и, укрепившись в решимости действовать, добьемся двойного успеха при меньшей затрате сил. Добро восторжествует над злом.
Сунь Ят-сен
— Япония встречает тебя солнцем, Вэнь, — радовался и удивлялся Чэнь Шао-бо, жадно рассматривая друга. — Ведь уже поздняя осень!
Сунь Ят-сен и Чэнь Шао-бо сидели рядышком на циновке, солнце щедро светило в окна.
— Осеннее тепло обманчиво, — улыбнулся Сунь.
— Но дела обстоят не так уж плохо! — живо возразил Чэнь Шао-бо. — Японское правительство, например, запретило маньчжурским дипломатическим и консульским представителям высылать китайских эмигрантов на родину. Я как подумаю, что могло бы с тобой быть, если б не вмешательство лорда Солсбери, мороз по коже подирает. Наверняка бы — крышка!
Сунь рассмеялся и полез в стоявший рядом саквояж.
— Крышка? Ну нет, Шао-бо. Существовали и другие возможности. Вот познакомься. — Сунь протянул Шао-бо газету годичной давности.
Чэнь Шао-бо прочитал: «В связи с арестом Сунь Ят-сена обнаружилось, что друзья его сделали все приготовления для его освобождения. План был очень смелый. Если б не окончательные уверения министерства иностранных дел и Скотланд-ярда, убедившие их, что заключенному не грозит ни малейшая опасность, то он был бы освобожден через окно его кельи, которое должно было быть взломано…»
— После такого происшествия твоя жизнь была бы в Лондоне спокойнее, чем здесь.
— Ах, Шао-бо, сколько же можно скитаться! А отсюда родина так близко! Знаешь, Шао-бо, я очень рассчитываю на поддержку китайской эмиграции здесь, в Японии. Это правда, что наши реформаторы имеют здесь сильное влияние на наших соотечественников?
— Совершенная правда, Вэнь. Особенно Кан Ю-вэй, Лян Ци-чао и Тань Сы-тун. Из этой троицы мне импонирует лишь последний. Ты не читал его «Учение о гуманности» — «Жэньсюэ»? Право, очень неплохо.
— В последнее время я все чаще думаю о том, что мы могли бы с ними объединиться, хотя бы на первых порах. В сущности, ведь и они и мы стремимся к одному — избавить Поднебесную от ее теперешнего унизительного положения.
— Да что ты, Сунь! Наш девиз — «долой монархию», а их — «просвещенного императора — на трон!» Реформаторы своей проповедью бескровных реформ только наносят вред делу революции.
— Это так, конечно, Шао-бо. Но па первом этапе нам, по-моему, по пути. А потом, думаю, они не могут не понять, что один человек, даже самый гуманный и просвещенный, не в состоянии бороться с рутиной и косностью старого мира. Никакие реформы не помогут Китаю. Да и сами реформаторы не очень- то верят в них, накажи меня бог. Надо попробовать убедить их в необходимости революционного дела. Чэнь Шао-бо покачал головой.