— Ничего нового, о Сын Неба! В провинциях — крестьянские бунты, ваша казна не успевает отпускать субсидии на постройку новых тюрем. И в городах волнения, особенно на Юге.
— Чего же хотят, о чем толкуют наши сограждане?
В глазах Юаня метнулись тревожные огоньки. Он выпрямился, не поднимаясь с колен, взял с шахматного столика слоновой кости фигурку, изображающую императрицу, замялся.
— Я жду!
— О Сын Неба! Страна недовольна правлением «Самой», — испуганно и словно нехотя выдавил из себя генерал.
Гуансюй мгновенно утратил все свое величие. Усы, ниспадавшие на пухлые губы двумя жидкими прядями, заметно задрожали. «Настоящий купец, — брезгливо подумал Юань Ши-кай. — Разве таким должен быть император?» Он знал, чего хочет от него Сын Неба. Поклонившись, генерал изящным движением не поставил, а положил фигурку шахматной повелительницы к ногам шахматного императора. Сын Неба собрал усы в кулак и задумался. Наступила длительная пауза.
— Встань. Мы поняли тебя, генерал, ты согласен помочь нам, — изрек он наконец. — Свяжись-ка еще раз с господином Кан Ю-вэем. Начинать задуманное следует постепенно, с отдельных реформ.
— Слушаюсь. Осмелюсь спросить: это все? — осторожно проговорил Юань Ши-кай.
— Нет, не все. — Император испытующе посмотрел на Юаня. Казалось, узкие глаза генерала смотрят преданно. — У вас в руках армия, генерал! Защитите же своего императора! А Жун Лу необходимо… — тут он понизил голос, — впрочем, подробности тебе расскажет Кан Ю-вэй. Нашими милостями обойден не будешь — назначаю тебя главой военного приказа.
Генерал распростерся ниц. Гуансюй поморщился:
— Встань, генерал, да погляди лучше, нас не подслушивают? — Случай с императором Тунчжи был слишком поучителен, Гуансюй не хотел бы раз- делить его участь[9].
Юань Ши-кай, крадучись, приблизился к занавеси и резким движением провел саблей по тяжелым узорчатым складкам.
— Никого, ваше императорское величество! Юань Ши-кай оглянулся и… не поверил своим глазам: Гуансюй откинулся на спинку кресла, желтоватые веки опущены, рот приоткрыт — Сын Неба спал!
Пятясь задом и низко кланяясь, генерал покинул Палату.
Вскоре господин Кан Ю-вэй, назначенный секретарем Палаты внешних сношений, и его сподвижники — господа Лян Ци-чао и Тань Сы-тун — выдвинули проект создания национального университета. Поговаривали о реорганизации армии, о создании армии по европейскому образцу, о поощрении национальной промышленности и торговли. Тань Сы-тун, получив аудиенцию у Юань Ши-кая, изложил ему план реформаторов: убить Жун Лу и взять под надзор императрицу Цы Си. На мгновение показалось Тань Сы-туну, что генерал колеблется.
— Если вы не согласны, донесите императрице, и у вас будет все — богатство, слава, — заметил Тань Сы-тун.
— За кого вы меня принимаете? — возмутился генерал.
В самый разгар кампании по проведению реформ вдовствующая императрица, поразив двор, внезапно удалилась в свой новый летний дворец Ихэгуань. Дворец воистину был великолепен. Еще бы! Ведь на его строительство уплыли средства, предназначавшиеся для создания китайского флота!
В один из осенних дней Цы Си, великая прародительница и благодетельница Поднебесной, отдыхала в беседке, увитой розами. Дворец был окутан послеобеденной дремой, в беседке тихо. Не слышно ни малейшего звука. Слабое сентябрьское солнце пробивается сквозь густую, совсем еще зеленую листву и неровными, причудливыми бликами ложится на тянь- цзинский ковер.
В дверях беседки у большого мольберта, боясь нарушить покой императрицы, застыла маленькая хорошенькая рисовальщица. Но императрица не спит. Сквозь полусомкнутые ресницы она тайно наслаждается созерцанием искусного творения — Храмом мудрости. Пурпурные многоярусные крыши храма повторяют себя в серебристой глади озера. Любимый храм, любимый цвет. Он напоминает Цы Си о кровавой цене трона. Да, сколько сил, сколько лет было потрачено на достижение цели! Она начинает чувствовать усталость, жизнь неумолимо движется к закату, а сделано еще не все.
Луч предзакатного солнца упал на впалую грудь императрицы, оттенил глубокие борозды, оставленные временем на ее властном пергаментном лице, поиграл в заметно поредевших, некогда прекрасных волосах. «Реформаторы дурно влияют на императора, — думала она. — Этому надо положить конец. Да и стоит ли такому императору, как Гуансюй, оставаться у власти? Все равно ему трона не удержать.
9
Император Тунчжи, родной сын вдовствующей императрицы Цы Си, умер от сильного нервного потрясения, перенесенного во время болезни. Цы Си, узнав, что императрица отправилась навестить больного мужа, пришла в зал рядом с Малой тронной палатой и подслушала разговор сына с женой. Услышав, как императрица жалуется императору на притеснения свекрови, Цы Си ворвалась в комнату, схватила невестку за волосы и стала избивать. Тунчжи от испуга лишился чувств, а вскоре умер. Императрицу же Цы Си уморила голодом.