«Упрямый хунанец» — такое прозвище носил Хуан Син. Он был неистовым сторонником революции и так же, как Сунь, считал, что настало время объединиться. Как-то Сушо попала в руки статья Хуан Сина, в которой он писал:
«Некоторые считают, что переворот должен начаться в Пекине и распространиться затем по всей стране. Французская революция началась в Париже. Так обстояло дело и во время Великой английской революции, начавшейся в Лондоне. Но дело в том, что французская и английская революции были революциями городского населения, а не революциями всех граждан… Мы же не можем возлагать надежды на ленивых, невежественных жителей Пекина для свержения маньчжурского правительства. Нам также не приходится рассчитывать на сотрудничество чужеземных гарнизонов, на их участие в заговоре и восстании. Захватив сначала одну провинцию и заручившись поддержкой других провинций, можно добиться успеха в революции. Вот, например, провинция Хунань, революционные идеи там все шире и шире распространяются среди военных и интеллигенции. И среди городского населения многие задумываются о судьбе родины. Кроме того, тайные общества, ставящие целью свержение маньчжуров, широко раскинули свою сеть и только ждут сигнала. Словом, взрывчатка подготовлена, все ждут только, когда зажжется фитиль. Если мы сумеем объединить силы, правильно ориентироваться в обстановке, выступить в подходящий момент либо силами тайных обществ, либо военными силами, оказывая друг другу поддержку, то нетрудно будет превратить Хунань в революционную базу. Если же восстанет только Хунань, а другие провинции не окажут ей поддержку, то для наступления на Пекин сил будет недостаточно. Вот почему нашим товарищам следует вести пропаганду и устанавливать связи как внутри провинции, так и с другими провинциями. Только после достижения определенного результата в этой области можно определить тактику восстания».
Человек, думающий таким образом, должен был стоять в революции бок о бок с Сунь Ят-сеном!
На днях Миядзаки открыл Суню тайну Хуан Сина: Хуан Син и японский меценат, завсегдатай вернисажей и выставок, блестящий молодой человек с изысканными манерами, господин Момовара — одно и то же лицо! Сунь Ят-сен решил переговорить с ним немедленно.
Хуан Син оказался крайне деловым человеком. Первый вопрос, который он задал Сунь Ят-сену, касался денег. «Да, деньги есть», — ответил ему Сунь Ят-сен. Тогда разговор перешел к существу дела. Проект объединения требовал расширенного обсуждения. Решено было собраться в доме богатого японца Учиды Риохейя. На собрание пришло шестьдесят человек. Все ждали слова Сунь Ят-сена.
Решение объединиться обоснований не требовало — собрались сторонники объединения. И все-таки Сунь волновался в тот знойный день тридцатого июля 1905 года. Горячим был не только воздух — жаркий спор разгорелся, едва Сунь предложил назвать новую партию Объединенный революционный союз Китая.
Неожиданно выступил против Хуан Син: не лучше ли из соображений конспирации и во избежание неприятностей с японскими властями называться просто Объединенным союзом? Сунь понял суть его возражений глубже: Хуан Син не желал резкого размежевания с другими партиями, далекими от революционных принципов. Лучше было бы сразу дать ему отпор, только не помешает ли это объединению? Сейчас это задача номер один. Пожалуй, стоит пойти на уступку.
— Предлагаю компромисс: слово «революционный» сохранить в титуле партии, однако в легальной прессе его опустить.
Хуан Син кивнул головой, соглашаясь.
Программой Союза были приняты «Три народных принципа» Сунь Ят-сена.
Через неделю на учредительном собрании Союза, в присутствии более четырехсот делегатов, Сунь Ят-сен провозгласил образование новой революционной партии — Объединенного революционного союза Китая. Президентом Союза был избран Сунь Ят-сен, заместителем («начальником по общим делам») — Хуан Син.
Тихо зашуршали створки раздвигаемой двери, но Сунь не обернулся: он знал, что это вошел Ван Цзин-вэй, студент. Сунь знал также, с чем он пришел, разговаривать с ним не хотелось…
Завтра первая годовщина выхода в свет журнала «Народ». На митинге, организованном по этому поводу, Сунь собирался дать открытый бой некоторым членам Союза. Состав новой революционной партии становился все разношерстнее. Купец и клерк, помещик и крестьянин, фабрикант и ремесленник не могут одинаково представлять себе будущее Китая! Но пока все они на борту одного сампаня и ими движет общее желание: уничтожить династию цинов. А что потом? Свободу торговли — не английскому, французскому или американскому, а китайскому купцу! Право строить промышленные предприятия, эксплуатировать земные недра не иностранному предпринимателю, а китайскому! Земля… Вот главный вопрос. Землю — крестьянину. Отобрать у помещиков и раздать тем, кто веками гнул на ней спину, орошая потом и кровью. И тут без новой схватки не обойтись. Вот зачем пришел Ван, он пришел уговаривать Суня обойти принцип народного благоденствия в завтрашнем выступлении, не акцентировать на нем внимания. Ван Цзин-вэй, Ван Цзин-вэй… Еще так молод, а уже вступил на путь соглашательства! Он учится на правительственную стипендию. Может, это держит его на коротком поводке и делает защитником прав имущих? Вот и в прошлом году, когда запретили свободу собраний и выступлений, Ван Цзин-вэй и Ху Хань-минь не поддержали массового протеста китайских студентов. Ван Цзин-взй осторожно кашлянул.