Ужин он заказал в каюту. Принесли китайские блюда, по которым он так соскучился на чужбине, но есть не хотелось. Сунь собирался спросить себе чаю, когда вошла Сун Ай-лин, секретарь для связи.
— Сяньшэн, вас спрашивает Ху Хань-минь, новый военный губернатор провинции Гуандун, — доложила она.
— Проси! — обрадовался Сунь Ят-сен. Он торопливо сложил салфетку и вышел из-за стола, на ходу поправляя воротник своего белого френча. Он прошел в холл, протягивая руку поднявшемуся ему навстречу Ху Хань-миню. Они сели на прохладный кожаный диван.
— Я счастлив видеть вас, сяньшэн, вы ступили на родную землю в великий час — революция победила!
— Я тоже рад вас видеть. Я на родине! Прямо не верится… — Сунь Ят-сен с минуту молчал, потом внимательно посмотрел на нового губернатора: вид у него был довольно беззаботный.
— А что вы скажете об игре, которую ведет на Севере генерал Юань Ши-кай? С одной стороны он выдает себя за сторонника прогресса, а с другой — не делает решительно ничего, чтобы уничтожить монархию.
— Но ведь он добился издания указа, разрешающего китайцам обрезать косы. Разве это не означает прямого отказа подчиняться императорской власти?
— А мне рассказывали в связи с этим, что кто-то из сановников, показывая свою отрезанную косу, спросил у Юань Ши-кая: «А вы, ваше превосходительство, когда лишитесь этого украшения?» На что генерал ответил: «Будьте покойны, коса мне нравится, мы еще подумаем, как ее сберечь». Нет, я пока многих действий Юань Ши-кая не понимаю… — В обычно твердом голосе Сунь Ят-сена сейчас звучало сомнение.
Губернатор помрачнел. Поднялся с места, походил по каюте. Снова сел, только уже не на диван, рядом с Сунем, а на жалобно скрипнувший под ним стул на тонких гнутых ножках. Сложив на коленях свои крупные руки, торопливо заговорил:
— Генерал Юань Ши-кай обещает уничтожить монархию. Конституционная власть при императоре — это только первый шаг, за ним последует второй — провозглашение республики. Юань дал об этом знать руководителям нашего Союза. Разумеется, тайно. Мы, кантонцы, считаем так: коли дело можно уладить мирным путем, есть резон согласиться. Вы бы остались в Гуанчжоу, сяньшэн.
Сунь Ят-сен слушал, подавшись всем корпусом вперед. Его вспыхнувшее гневом лицо сейчас даже отдаленно не напоминало того невозмутимого человека, который только что сидел перед Ху Хань-минем.
— И сколько же просит за услуги ваш генерал? Что ж вы молчите?
— В свое время генерал Юань сам был жертвой цинов. К тому же он достаточно богат, чтобы не требовать взятки. — Ху Хань-минь снова взволнованно встал.
— Интересно, за что же его держат при себе цины теперь. Нет, дорогой губернатор, Юань Ши-кай рвется к единоличной власти. Не думаю, чтобы старый тигр превратился в кошку.
Ху Хань-минь пожал плечами. Двуличие генерала ему, конечно, известно, об этом в городе поговаривают почти в открытую, но ведь Юань Ши-кай один из немногих, кто способен навести в стране порядок и объединить ее на основе конституционной монархии. Эта идея весьма популярна в правительственных кругах Японии, а это значит, что Китай в лице Страны восходящего солнца может приобрести влиятельного и верного союзника. Так думал Ху Хань-минь, но высказать это вслух не решался.
— Мне сдается, — осторожно начал он, — что вы, сяньшэн, заблуждаетесь относительно Юань Шикая. Судите сами: на днях он лично ходатайствовал об освобождении одного из членов нашего Союза, Ван Цзин-вэя, который покушался на жизнь императора. Мало того, Юань усыновил террориста! — Ху Хань-минь торжествующе посмотрел на Сунь Ят-сена, но тот молчал.
— Поступок Юаня в высшей степени благороден, не так ли, сяньшэн? Во всяком случае, он наводит на мысль, что генерал относится к нам, южанам, благожелательно. Не исключено, что именно поэтому в Объединенный союз за последнее время вступило много помещиков, а нам важно иметь в Союзе людей состоятельных.
— Так вот почему Союз так поправел! Скажите, губернатор, а вам не приходило в голову, что наша партия начинает служить ширмой для людей, которым наши интересы чужды? Конечно, и среди помещиков есть немало настоящих патриотов, но далеко не все они искренне принимают наши задачи, — хмуро произнес Сунь Ят-сен, потирая виски. — Чертова музыка! — В соседней каюте заводили граммофон — высокий женский голос, наверное, в сотый раз выводил слащавую немецкую песенку. В каюте было жарко. Сунь расстегнул ворот своего глухого френча.
— Может быть, Юань тоже подал заявление в наш Союз? И вы за него поручились?! — последние слова Сунь почти выкрикнул.