«Новая жизнь подобна прибою, ее наступление так же неотвратимо, — думает Сунь. — Только не лунное притяжение породило этот гигантский сокрушительный прибой, а притягательная сила свободолюбивых идей».
Сунь стоит с обнаженной головой, приветственно сжав руки в кулаки. Долго он ждал этой минуты, этой радости встречи с новым миром. По щекам его текут слезы.
Церемония вручения большой президентской печати состоялась вечером того же дня.
К зданию правительства, узкому и длинному, как солдатская казарма, были стянуты войска. На каждом солдате белая нарукавная повязка с черным иероглифом «Хань» — «Китай». К штыкам прикреплены белые флажки с такой же надписью. Над главным входом полощется шелковый флаг, на нем написано: «Китайская республика. Правительство. Процветание китайцев и охрана народа».
Десять часов вечера. В зале собрались представители революционных провинций, одетые в длинные парадные одежды и высокие головные уборы. Президент выделяется среди всех строгой полувоенной одеждой.
Уполномоченный Собрания представителей, сопровождаемый командующим войсками нанкинского гарнизона, произносит краткую речь. Обернув в алый шелк большую президентскую печать, он вручает ее президенту. Группа офицеров вносит в зал новый республиканский флаг. Преклонив перед ним колени, Сунь Ят-сен дает торжественную присягу:
«Я клянусь свергнуть маньчжурское самодержавное правительство, укрепить Китайскую республику, заботиться о счастье и благоденствии народа, руководствоваться общественным мнением и волей народа, обязуюсь быть преданным интересам народа и всегда служить народу.
Когда самодержавное правительство будет свергнуто, когда в стране не будет больше смуты, когда Китайская республика займет подобающее место среди других государств мира и будет подобающим образом ими признана, тогда я сложу с себя свои полномочия. Торжественно клянусь в этом».
В тот же день на могилах минских императоров близ Нанкина состоялась заключительная часть церемонии. Белый конь вез Сунь Ят-сена по широкой дороге к императорской усыпальнице. Как молчаливая стража, стояли вдоль дороги каменные изваяния гигантских слонов, верблюдов, драконов — стража, повидавшая на своем веку немало…
Ехать сюда Сунь Ят-сену не хотелось — в сущности, таким образом он отдавал дань не столько старому лозунгу «Долой цинов, да здравствуют мины!», сколько старым традициям. Поэтому, глядя на серую мраморную усыпальницу, в нишах которой стояли свежие, только что возложенные цветы, он в который раз думал о том, что Китай прекрасно обойдется без цинов и без минов — Китаю нужна только республика!
Республика, которую он возглавил, включала в себя еще не все провинции. На Севере по-прежнему правили цины. Сунь с головой ушел в работу. Затишье в Пекине настораживало и вынуждало скорее принимать меры, которые способствовали бы укреплению государства. Все, что унаследовала республика от прошлого, требовало коренного переустройства. Как ни странно, но кабинет министров придерживался иных позиций, в том числе и соратник Суня, ныне военный министр Хуан Син. Вице-президент Ли Юань-хун не приехал вовсе: страшась революционного размаха, он предпочел укрыться на территории Ханькоуского сеттльмента под защитой немецких канонерок. Либералы Чан Цзянь, Тан Шоу-цянь, Чэн Дэ-цюань, назначенные министрами, фактически бойкотировали правительство — за три месяца существования республики ни один из них так и не приступил к своим обязанностям. Переложив работу на своих заместителей, они отбыли в Шанхай, где обосновались в международном сеттльменте, открыто заявив, что намерены дожидаться, когда начнутся переговоры между Севером и Югом и высшая власть перейдет к Юань Ши-каю. Причина была одна: принцип народного благосостояния, провозглашенный некогда Сунь Ят-сеном, означает падение их доходов, а уж Юань Ши-кай не станет покушаться на права помещиков и буржуа — в этом нет никакого сомнения.
Первое же предложение Сунь Ят-сена провести аграрную реформу и дать землю крестьянину в правительстве провалилось. Трижды он ставил проект на голосование и трижды проект был отклонен. «Не время», — твердили ему со всех сторон.
Тяготы разрухи ложились бременем на плечи крестьянства; голод, неурожаи душили его. Общество разъедала опиумная лихорадка.
Раздобыть хоть немного средств для голодающих, прекратить беспорядки в армии, запретить продажу китайцев в рабство, добиться признания республики иностранными державами — вот что занимало Сунь Ят-сена в первую очередь. Нарастала угроза нападения с Севера. Республиканская армия была ненадежна: большинство населения поступало на военную службу исключительно ради жалованья, чтобы как-нибудь прокормиться. А средств у республики почти не было.