Хуан схватился за стул, тяжело сел и сжал голову. Он знал, что через несколько минут это пройдет, такое уже бывало с ним не раз за последние месяцы.
— Что с вами, господин Хуан Син? — услышал он как будто издалека. — Напрасно вы так волнуетесь. Никто не требует, чтобы ответ был дан немедленно. Успокойтесь, подумайте.
— Я же, кажется, сказал — Хуан Син вам не слуга. Неужели не ясно? — Он нажал кнопку звонка.
— Проводите этого господина.
Адъютант, указав гостю на дверь, пропустил его впереди себя.
Дождь шел пятые сутки. Долгий, мелкий, изнуряющий. Земля уже перестала впитывать влагу, и вода затопила долину великой Янцзы, скрыв под собой молодые рисовые посадки в Хунани, чайные плантации и посевы табака в Хубэе. Прошлогодняя катастрофа, когда наводнение уничтожило труд крестьян, унесло десятки тысяч человеческих жизней, грозила повториться теперь, в апреле 1912 года.
В феврале Сунь Ят-сен оставил пост президента Китайской республики. Получив телеграмму Юань Ши-кая нанкинскому правительству, в которой генерал официально заявлял: «Лучшей формой государства считаю республику… монархическому строю никогда более не бывать в Китае», Сунь Ят-сен решил сложить с себя полномочия президента.
В тот же день, четырнадцатого февраля, он подал в отставку. Пятнадцатого февраля Совещательная палата избрала Юань Ши-кая временным президентом республики.
Уходя с государственного поста, Сунь Ят-сен собирался трудиться на новом поприще — «в области экономического строительства», — так говорил он в те дни своим немногим верным друзьям. «Я слишком долго пробыл за границей, пора пожить среди народа».
Ему захотелось проехать по Янцзы. Во время стоянки в Мааньшане Сунь Ят-сен сошел на берег. Стены домов на пристани и улицах были облеплены расплывшимися лозунгами. Кое-где все-таки можно было разобрать: «Император Пу И добровольно отрекся от престола». И рядом, на красной кирпичной стене, свежие иероглифы, еще не смытые дождем: «Наше спасение — в Юань Ши-кае!»
«А может, пекинский президент не столь зловещая фигура, как мне кажется?» — мелькнуло в голове Суня. Но он тут же усмехнулся этой мысли. Ему вспомнилось секретное распоряжение Юаня распустить слух, что южный президент якобы отказался от своего поста за миллионную взятку. Об этом ему; рассказали верные люди.
Думая о своем, Сунь Ят-сен не заметил, как сумерки и туман окутали берега. Товарищи, сопровождавшие Суня, вероятно, уже собрались и ждут его к вечернему чаю, пора возвращаться. Тихо. Лишь шум пароходных колес да удары капель по воде. Резкий голос помощника капитана приказал включить опознавательные огни. Их бледный свет слегка разогнал влажный мрак, окутав пароход голубовато- желтым мерцающим облаком.
К Суню подошел капитан.
— Не угодно ли, сяньшэн, спуститься в кают-компанию? — почтительно приложил он руку к белой полотняной фуражке.
— Да, да. Спасибо, капитан.
Сунь проснулся на рассвете. Ему показалось, что судно стоит на месте. Он позвонил. Вошедший стюард сообщил, что они едва не наткнулись на пароход, севший на мель. И теперь экипаж занят спасением потерпевших.
— Я сейчас поднимусь наверх, — торопливо сказал Сунь Ят-сен, — ведь у вас нет судового врача!
Сунь Ят-сен быстро оделся, сунул под мышку несессер с медикаментами и хирургическим инструментом — он всегда возил его с собой — и вместе с двумя матросами спустился в одну из спасательных шлюпок. Они причалили с правого борта подъемной стрелы, привязали к ней шлюпку. Потерпевший корабль погрузился одним бортом в воду, идти по скользкой, перекосившейся палубе было почти невозможно. Держась за канат, Сунь Ят-сен вслед за матросами перебрался на правый борт, к капитанской рубке. Оттуда доносились громкие голоса.
Пострадавших среди пассажиров оказалось немного: женщина, побывавшая за бортом и успевшая наглотаться воды, она была сильно напугана, мальчик лет девяти — во время удара он не удержался на ногах и стукнулся головой о перила и мужчина — с серьезной травмой грудной клетки. Ему требовалась немедленная помощь. Разорвав на груди раненого рубаху, Сунь обнаружил грязную тряпицу, из неё выпал кусочек пергамента. Сунь поднял его. Красная тушь расплылась от воды причудливым узором. Сунь поднес записку к фонарю — на пергаменте просматривалось водяное изображение птицы феникса. Императорская бумага! Иероглифы запрыгали у него перед глазами. «Выехавшего по Янцзы доктора Сунь Ят-сена, — читал он, — государственного преступника, по обнаружении расстрелять на месте или лишить жизни другим, более подходящим к обстоятельствам способом». И красная печать с иероглифом «Юань» посередине. Вот как! Сунь Ят-сен страшен Пекину! «Убийце не повезло!» — подумал Сунь, приступая к операции. На следующее утро едва пациент открыл глаза, Сунь Ят-сен наклонился над ним: