Токийский особняк Кун Сян-си в одном из фешенебельных районов японской столицы поражал сказочной роскошью. Драгоценные ковры, вывезенные из стран Среднего Востока, устилали комнаты обоих этажей дома, окруженного массивной чугунной решеткой. Стены просторного холла с дубовыми панелями на английский манер украшали подлинники знаменитых европейских мастеров — Тернера и Гальса. И рядом с ними — копия с известной во всем Китае фотографии императора Пу И в двухлетнем возрасте. Топорщится жесткий атлас длинного халата, на круглой шапочке поблескивает жемчуг. У императора плаксивая рожица с полуоткрытым ртом, правая бровь поднята неестественно высоко. Император низложен, но вместе с многочисленной семьей продолжает жить в Пурпурном городе и ежегодно получать огромные суммы на содержание от правительства Юань Ши-кая. Да и сам президент — частый гость в императорских покоях. Так что портрет весьма уместен. Под картинами — в тяжелых серебряных вазах знаменитые цейлонские орхидеи.
В этот день вместительный особняк известного финансиста заполнила пестрая толпа приглашенных. Светлые европейские туалеты дам смешались с узкими кимоно из парчи и шелка. В этой пестрой, душистой, чуждой ему толпе Сунь Ят-сен чувствовал себя не вполне уютно. Заметив это, — Сун Ай-лин взяла его под руку.
— Пойдемте, сяньшэн, я представлю вас своим сестрам.
В небольшой гостиной навстречу им поднялись с бархатной кушетки две молоденькие девушки.
— Разрешите представить, сяньшэн? Мои младшие сестры.
Сунь Ят-сен равнодушно скользнул взглядом по красивому фарфорово- розовому личику младшей, шестнадцатилетней Мэй-лин. Она низко присела перед ним. Ожерелье с крупными сапфирами сверху казалось чрезмерно тяжелым для тонкой девичьей шеи. Кончиками пальцев Мэй-лин грациозно придерживала широкую голубую юбку. Средняя из сестер, Цин-лин, вместо реверанса протянула ему руку, маленькую, тонкую, но, как оказалось, сильную. «Играет в крокет или теннис», — невольно подумал Сунь, внимательно разглядывая ее лицо. На Суня испытующе смотрели удивительно одухотворенные глаза цвета неотшлифованного темного агата. Внезапно Сунь ощутил глубокое волнение. Оно передалось девушке, и она смущенно опустила длинные ресницы, бросавшие легкую тень на щеки. «Почему совершенная красота причиняет боль?» — подумал Сунь Ят-сен.
— А ведь я вас знаю, мисс Сун, — невольно вырвалось у него.
— Откуда же, господин Сунь Ят-сен? — голос у нее был мягкий, низкий, как у альтовой скрипки. — Я долгие годы провела в Америке. В Токио я всего одну неделю — приехала на помолвку старшей сестры. — Голова ее слегка покачивалась в такт словам. — Вот о вас я слышу часто — имя доктора Сунь Ят-сена известно всему миру.
— Скажите лучше — имя неудачливого президента первой Китайской республики, который без боя сдался продажному генералу. Но давайте поговорим о другом. Хотите, я расскажу вам, где я вас увидел впервые? Это было много лет назад. Тогда ваши родители жили в Гонконге, и ваша большая фотография красовалась на письменном столе в доме вашего отца Чарльза Суна. Жаль, что он болен и не приехал в Токио, я с удовольствием встретился бы с ним — он много помогал нашему Союзу. А фотография была чудесная.
— Вот как? — она вспыхнула от удовольствия. Но тут же спохватилась. — Воображаю, каким гадким утенком я там выгляжу.
— Вы и ребенком были прекрасны, — тихо сказал Сунь Ят-сен, но Цин-лин вряд ли это расслышала — в соседней гостиной оркестр заиграл бравурный вальс.
Перед Цин-лин вырос молодой офицер. Он склонился в низком поклоне.
— Вы позволите?
Цин-лин подала ему руку. В дверях три сестры одновременно оглянулись, и Сунь Ят-сену запомнилось на всю жизнь: словно в дубовой раме, три юные девушки с высокими, несколько тяжеловатыми прическами, такие похожие и такие разные[22].
В разгар бала Сунь Ят-сен незаметно покинул особняк. Ему захотелось немного побродить, потянуло вдруг в парк Уено, где когда-то при свете луны любовался он маленьким зеркальным озером. Как и тогда, стояли последние дни мая, и вода в озере отливала чистым серебром. На западе в небе догорал последний отблеск вечерней зари. Чувство щемящей радости и обновления владело им.
Сейчас красота природы, как никогда, будоражила его, будила воспоминания о минувших победах и поражениях. Сердце его все в рубцах и ранах. Но сегодня оно молодо — и жизнь прекрасна. Цин-лин, Цин-лин!
В эту ночь Сунь решил, что больше не увидит ее никогда.
22
Бывший секретарь для связи Сун Ай-лин вместе со своим супругом Кун Сян-си вскоре после этих событий станут во главе одного из четырех семейств, стяжавших себе позорную славу самых богатых, алчных и ненавистных китайскому народу. Приверженность идее революции исчезнет даже из воспоминаний Ай-лин. Младшая сестра, Мэй-лин, в 1927 году станет женой Чан Кай-ши, печально известного китайского диктатора. Свадьба Чан Кай-ши с младшей из сестер Сун будет очень пышной, и о ней будут кричать все крупнейшие газеты мира. Еще бы! Туфли невесты будут украшены жемчугом и драгоценностями с короны покойной императрицы Цы Си. Мэй-лин окажется под стать старшей сестре. Она приберет к рукам крупные промышленные и банковские компании, станет владелицей самолетостроительных заводов, а имя мадам Чан Кай-ши во всем мире сделается синонимом денежного мешка и предметом особой ненависти китайского народа…