— А мне кажется, вы из Москвы, — вкрадчиво сказал попутчик.
— Я русский. В Москве, если вам угодно, был однажды, лет пять назад.
— Осмелюсь спросить, в Шанхае или еще где-нибудь в Китае у вас есть друзья?
— Русский консул в Гуанчжоу — мой родственник. А почему, позвольте, вас это интересует?
— О, пусть господин русский не обижается, я хотел предложить ему свой кров, если он пожелает изведать истинно китайское гостеприимство.
Лицо и голос китайца источали такую липкую сладость, что Федору захотелось сплюнуть.
— Благодарю вас. А теперь, знаете что? Давайте ужинать! — с деланным оживлением он нажал кнопку звонка.
Вмиг появился проводник с голубыми фаянсовыми кружками, разрисованными драконами. Драконы смотрели добродушно, чай был душист и крепок, лепешки с фруктами свежие.
Поезд на пароме перебрался через буро-коричневую Янцзы. Птицын отвернулся к окну на секунду, но успел заметить, как его попутчик что-то сунул в боковой карман своей нанковой куртки. Кажется, это была плоская бутылочка. «Подлил какого-нибудь зелья, гадюка», — зло подумал Федор и отодвинул от себя кружку. Разочарование на лице китайца несколько развеселило Федора. Укладываясь спать, он едва не подмигнул попутчику — ну что, братец, не вышел номер, а?
В Гуанчжоу консул порекомендовал Федору гидом студента, которого Птицын тут же переименовал из Бо Шэна в Прошеньку.
Птицын с нетерпением ждал, когда же наконец Сунь Ят-сен возвратится в Гуанчжоу. Он охотно поехал бы сам в Шанхай, но на это не было разрешения. Бремя шло. Срок пребывания Птицына в Китае истекал — следовало возвращаться домой. Ему ничего не оставалось, как передать письмо кому-либо из членов южно-китайского правительства — так было решено в Москве. Подъезжая к серому зданию правительственной резиденции, Птицын сожалел о том, что и ближайшего помощника Сунь Ят-сена Ляо Чжун-кая тоже не оказалось в городе. Он чувствовал себя здесь неуверенно, вагонная встреча оставила по себе тревожную память. Федор подошел к тяжелым чугунным воротам. Странно, почему-то сегодня здесь не было охраны. Обычно тут стоят бравые ребята, опоясанные широкими ремнями со связками гранат.
— Господин Птицын?
— Не оглядывайтесь! Это может быть провокация, — быстро проговорил сопровождавший Федора Бо Шэн.
Птицын ускорил шаг. Бежать он боялся — это могло навлечь подозрение, а следовательно, его задержат, станут обыскивать, и тогда — конец всему, ради чего он ехал за тысячи верст. Как он ругал себя, что выбрал для визита такой ранний час, когда улицы еще пусты! Его же предупреждали, что город наводнен агентами Дуань Ци-жуя[25] и японскими шпионами.
— Постойте, господин Птицын! — властно прозвучало за спиной.
Чувствуя, что сейчас произойдет что-то непоправимое, Федор рванулся вперед. Он побежал вдоль чугунной решетки. До поворота оставалось не более десятка метров. Вот так же много лет назад ему случалось уходить от белогвардейцев. Тогда он был удачлив.
Поворачивая за угол, Федор услышал выстрел и оглянулся. Прошенька, отставший от него, лежал на земле лицом вниз. «Убили, сволочи!» — холодея, подумал Федор, выхватывая из кармана браунинг. Но послать пулю не успел. Что-то горячее толкнуло его в грудь, он упал на спину, чувствуя, как боль расплывается по всему телу, а чужие грубые руки торопливо стаскивают пиджак. «Не выполнил… и не поправишь…» — последняя, горькая, как полынь, мысль скользнула в мозгу…
В Москве потеряли всякую надежду на возвращение Птицына, и девятого марта 1919 года газета «Известия» опубликовала текст письма советского правительства Сунь Ят-сену.
Эту новость Сунь Ят-сену сообщил Ляо Чжун-кай. Размахивая свежей газетой, он уже с порога закричал:
— Сяньшэн, новость- то какая! Вам письмо из Москвы.
Сунь развернул газету.
«Москва, 1 августа 1918 г.
Дорогой д-р Сунь Ят-сен! Совет Народных Комиссаров дал нам почетное задание благодарить Вас, уважаемый Учитель, за приветствие, присланное несколько месяцев назад Рабоче-Крестьянскому Правительству от имени Южно-Китайского Парламента, и приветствовать Вас, как вождя Китайской революции и как человека, который с 1911 года в особенно трудных условиях продолжает идти во главе китайских трудящихся масс против поработителей — северокитайской и иностранной буржуазии и империалистических правительств.
Вы, уважаемый Учитель, некоторое время назад в приветствии Рабоче-Крестьянскому Правительству России указали, что у Русской и Китайской революций одни и те же цели и что они клонятся к освобождению рабочих и к установлению прочного мира, основывающегося на признании общих интересов двух великих пролетариатов, русского и китайского.
25
Дуань Ци-жуй — лидер одной из клик северных милитаристов, ярый японофил. После смерти Юань Ши-кая занял пост премьер-министра.