Через минуту светлое платье Хэ Сян-нин растворилось в темноте.
Известие об аресте Ляо Чжун-кая удручающе подействовало на Суня. Он-то был уверен, что Ляо удастся связаться с армией, ушедшей в Северный поход, и прийти на выручку.
Почти тотчас же после ухода Хэ Сян-нин стало известно, что генералитет Первой Гуандунской армии полностью перешел на сторону Чэня.
— Обстоятельства вынуждают нас к отступлению, — объявил Сунь, собрав команду. — Мы должны вывести корабль в устье Жемчужной и, если ничего не изменится, направиться в Шанхай. Иначе мятежники завтра же расстреляют судно прямой наводкой. Есть достоверные сведения, что вся артиллерия Чэня подтягивается в тыл Вампу. Но главное — из Гонконга в Гуанчжоу вот-вот выйдет английская военная эскадра для «защиты жизни и имущества иностранцев». Ничего не поделаешь — союз изменника Чэня с английскими империалистами сильнее нашей героической, но, усы, единственной канонерки!
В каюте стояла тяжелая тишина. Расходились молча: всем было ясно, что с потерей Первой Гуандунской армии решение об уходе в Шанхай является единственно правильным. В каюте с Сунем остался его секретарь Чэнь Ю- жэнь.
— Я много передумал в эти трудные дни о судьбах нашей революции, дорогой Чэнь Ю-жэнь, — тихо сказал Сунь. — И вот что я понял: плохо мы ведем пропаганду среди народа, все могло бы быть иначе, если бы он хорошенько знал, за что мы сражаемся. Но руки опускать нельзя. Попробую снова взяться за дело. Гоминьдану надо перестроить свою работу. Но если неудача опять постигнет меня, то уеду в Советскую Россию. Ты не знаешь, мистер Далин[28] уже отбыл на родину?
— Далин все еще в Гуанчжоу, сяньшэн.
— Постарайтесь разыскать его. Передадите ему мое письмо, пусть он вручит его лично комиссару иностранных дел господину Чичерину. — Сунь порылся в карманах и сунул в руку Чэнь Ю-жэню четвертушку листа, вырванного из обыкновенной ученической тетради. — Только запечатайте, а то у меня здесь нет ни клея, ни подходящего конверта. Попросите Далина передать господину Чичерину, что Сунь Ят-сен с уходом из Гуанчжоу оружия не слагает. И непременно пусть передаст самый дружеский привет лучшему другу Китая Владимиру Ильичу Ленину…
В сумерках канонерка «Юн Фэн» покинула гавань Вампу. Выйдя в открытое море, она легла курсом на восток. Когда на утро английская военная эскадра произвела орудийный залп по смутным очертаниям какого-то судна, оказалось, что она стреляла но старой рыбацкой шхуне, которая в отчете адмирала эскадры военному министерству Соединенного королевства фигурировала как «крупный линейный корабль, оказавший серьезное сопротивление военно-морским силам Великобритании».
Глава четвертая
ПОЕДИНОК
Итак, на сей раз Ляо Чжун-каю удалось избежать смерти. После этого он прожил еще три года и два месяца, за которые успел сделать довольно много: помог Сунь Ят-сену реорганизовать Гоминьдан, осуществить союз Гоминьдана с Коммунистической партией Китая и с Россией, выработать три великие политические установки…
Катер мчался в Шилун, порт Вэйчжоу. Хэ Сян-нин устроилась на корме. Волосы выбились у нее из прически и лезли в глаза.
Полотнище ветра туго пеленало ее, унося в воспоминания. Студенческие годы в Токио, полуголодная, бурная и счастливая жизнь! Сходки, споры до хрипоты. Тогда она впервые услышала об учении Маркса. Одно время они с Ляо жили в квартале Усигома, рядом с огромным универсальным магазином, занимавшим чуть ли не всю восточную сторону улицы. Их дом, маленький, типичный японский дом, с раздвижными стенами и желтыми выцветшими ширмами, казался в таком соседстве вросшим в землю. В Усигоме проживало немало китайских студентов. Ляо организовал их в добровольческий военный отряд и готовил к грядущим революционным боям. Хэ Сян-нин закупила на рынке партию плетеных корзиночек, в которых служащие носят на работу еду. На дно корзиночки члены отряда клали револьвер, а сверху — промасленный сверток с жареной рыбой или рисом.
Ежедневно два-три часа отряд тренировался в стрельбе. Для этого с первым пригородным поездом ездили в Омори…
Стрельбе обучал Хуан Син. Каким стариком казался он ей тогда, а ведь ему не было и тридцати…
Но потом пошли неприятности, и тренировкам пришлось положить конец. У одного из студентов была любовная связь с японкой. К несчастью, родственником девушки оказался полицейский комиссар. Его гнев не имел границ. Как, у него под носом соблазнили его племянницу! Да кто?! Китайский бунтовщик! Они, эти китайские революционеры, свили здесь гнездо! Всех арестовать, всех в тюрьму!
28
Далин, работник Исполкома КИМа и член Дальневосточного Коминтерна, гостил в Китае, знакомясь с деятельностью Китайской коммунистической партии и Гоминьдана.