Аверкием (Таушевым), плачущие иконы Божией Матери у греков-старостильников, сербский монастырь святителя Николая Охридского - современного Златоуста, первый православный монастырь Америки, созданный епископом Тихоном (Белавиным), будущим Российским Патриархом и иное. В заключение Глеб поведал Евгению, что ныне здравствует настоящий святой чудотворец, блаженный архиерей Иоанн (Максимович) и, больше того, вскоре этот святой приедет в его город Сан-Франциско. Когда Глеб замолчал, пораженный увиденным и услышанным, Евгений молчал в темноте. Наконец, произнес: «Хм-м-м, какое откровение...» Знакомство с Истиной. Евгений увидел, что Истина существует, и Истина - это не что-то отвлеченное или неодушевленное, но Истина - это Личность, Личность Иисуса Христа. То, что он давно уже знал из Писания, оказалось правдой - «Иисус сказал: Я есмь Путь и Истина и Жизнь» (Ин. 14, 6). Открылась Истина, завершился бунт; возвращалась жизнь, отступала болезнь; прояснялся путь, должно было вскоре появиться желание послужить Истине. Евгений настойчиво и регулярно стал вытаскивать из Глеба все, что тот мог знать о духовной стороне веры, о святых. Глеб говорил о владыке Иоанне, с которым был уже знаком, что он чудотворец, еще рассказывал об оптинских старцах, об отце Адриане в Нью-Йорке, духовном сыне старца Нектария Оптинского, о знакомых ему монахинях духовной жизни. Евгений это все впитывал - как губка. Впитывал и молчал. Глеб познакомил его с Добротолюбием, повел его в храм. В Великую пятницу друзья пришли на Божественную службу в Русский Православный собор в Сан-Франциско. Спустя годы Евгений, тогда уже отец Серафим, вспоминал об этом: «Когда я вошел в православную церковь впервые, со мной случилось что-то такое, чего я не испытывал ни в буддийских, ни в западных храмах: вдруг в моем сердце что-то заговорило, что это мой дом, и все мои поиски были окончены! В действительности я не мог понять ничего, потому что церковная служба шла на непонятном мне иностранном языке». В православном храме он утвердился в понимании Истины, он писал: «Истина - не только абстрактная идея, которую ищет и познает ум, но нечто личностное - даже Личность, Человек - Тот, Кого ищут и любят сердцем. Так я узнал Христа». Евгения совершенно не интересовала этническая сторона религии. Он ходил в греческую и другие православные церкви, смотрел. Обычно прихожане привычно ходят в церковь, причащаются, соблюдают традиции. Это его не интересовало. Ему хотелось иметь личный контакт с Богом, с Самой Истиной. Когда он приходил в русскую церковь, ему очень все нравилось. Но эмигранты жили Россией, блинами, пирогами и прочее - это ему ничего не говорило. Как-то он пришел в церковь, смотрел на икону святителя Николая Чудотворца, подошла к нему женщина и сказала: «Вы знаете, это русский бог». И на таком уровне было много русских тогда. Есть много вещей, которые мы принимаем с детства, удовлетворяемся малым, а порою неверным, хотя и привычным, а ему это было чуждо. Он шел к Богу другим путем - путем личных страданий и личного познания. Он складывал все в сердце, как сказано о Божией Матери, Которая все слагала в сердце Своем (Лк. 2, 19). У Баха есть чудные пассии по Матфею. Там арии - Она складывает в сердце, что происходит. Он складывал, а потом вдруг приходил к какому-либо заключению. И говорил Глебу, например: мы должны ехать в лес, или: отныне не будем говорить. И подобное. А Глеб с удивлением думал: как это так он к этому пришел? Он же исполнял свои решения. Он старался жить по-евангельски, имея перед своим мысленным взором всю историю отступления христианской цивилизации от Христа. Однажды вечером, впечатленный знакомством с Православием в последние дни жизни, Евгений шел по улице Сан-Франциско, когда его поразил оранжевый туман от заката солнца на горизонте. Этот образ вызвал понимание, что живет он во времена заката Христианства. Перед глазами предстало собственное свое еще вчерашнее прошлое, когда он отвергал Христа и распинал его своими грехами. И увидел, что то, что Господь открывает ему, недостойному, Свою милость - это настоящее чудо. Невольно упал он на колени посреди темной улицы и в покаянии и радости припал к земле пред Христом. Он стал бывать в русском православном храме. Но ходить туда часто боялся: в храме он видел все тот же падший мир с его склоками, политическими спорами, юрисдикционными пикировками - вплоть до вражды. Он боялся в храме омирщвления, боялся потерять чувство, что Церковь - это Небо на земле. Не мог воспринимать Церковь как одну из религиозных организаций, ему хотелось миновать молву мира сего и войти в самую суть духовной жизни Православия, в общение с Богом. Душа его жаждала общения с Богом и бежала суеты мирской. 25 февраля 1962 года, в день памяти преподобного Евгения Александрийского, Евгений Роуз стал православным. Это было в канун Недели Блудного сына, и Евгений ощущал себя вполне заблудшим сыном, возвращающимся к Отцу. По святом причащении в первый раз Евгений почувствовал неописуемую Божественную сладость во рту, и это чувство сохранялось более недели - настолько, что не хотелось принимать земную пищу. Тогда он полагал, что Святые Таины на всех так действуют, и лишь позже понял, что был удостоен особой милости Божией. Вскоре он написал: «Я переродился в Господе. Я раб Божий теперь, и я познал в Нем такое блаженство, какое и не предполагал возможным тогда, когда жил по законам этого мира». В конце 1962 года в Сан-Франциско приехал архиепископ Иоанн (Максимович). Блаженный святитель Иоанн (Максимович). Он был суровым аскетом и любящим пастырем-сиропитателем, целителем-бессребреником и апостолом-миссионером, глубоким Богословом, тайновидцем-юродивым и святителем вселенского значения. Он был, возможно, величайшим из святых XX века, воистину - светильник Христов, Божественным пламенем на заре Страшнаго Суда возженный. Знаменитый сербский Богослов святитель Николай (Велимирович) при земной жизни его называл его «живым святым». Он постоянно и непрерывно молился, ежедневно совершал Божественную литургию, строго постился, ел только один раз в день поздно вечером, никогда не раздражался, от него постоянно исходила любовь. Со дня пострига он вовсе не спал на кровати - редкое, крайне тягостное и для подвижников самоумерщвление. В течение Великого и Рождественского постов питался только просфорами. Обливался холодной водой, но никогда не мылся. Творя многие Богоугодные дела в этом мире, он одновременно жил в мире другом, отчего казался иногда «странным». Он был юродивым в епископском сане. И Господь приоткрывал ему завесу Своего Царства. Он никогда не разговаривал в алтаре. Все суточные богослужения совершал, ничего не пропуская. Случалось, что на повечерии по пяти и более канонов вычитывалось, дабы почтить всех святых. Он обладал прозорливостью и даром сильной молитвы, молитвы, которую Господь слышит и исполняет. Много раз прихожане видели сияние вокруг него во время церковной молитвы. Однажды больная бешенством выплюнула изо рта своего Святые Дары. Владыка подобрал частичку и положил себе в рот, чем испугал присутствующих маловеров. Конечно, он не заболел. Он много потрудился для восстановления Православия, потерянного на Западе и, в частности, в Голландии и во Франции. Один из католических священников в ответ на сомнения молодежи указал на святителя Иоанна: «К чему вам теоретические доказательства, когда сейчас по улицам Парижа ходит живой святой». Такой вот человек прибыл в Сан-Франциско - в дни, когда новообращенный Евгений был совершенно поглощен церковными службами, стараясь бывать и на утренних, и на вечерних. Владыка быстро заметил стоявшего в храме в отдалении молодого человека, боявшегося приблизиться к алтарю, но молившегося усердно. Он позвал Евгения на клирос читать. Евгений в трепете приблизился, но скоро стал уверенно петь и читать на церковнославянском языке. У архиепископа Иоанна был замечательный викарий - епископ Нектарий (Концевич), духовный путь которого начался еще в старой Оптиной пустыни, где он окормлялся у старца Нектария. Эти архиереи были одного духа, по большей части не понимаемые и не принимаемые падшим миром, но жившие миром вышним. С помощью епископа Нектария и соборного духовенства владыка Иоанн открыл Богословские курсы. Евгений по нескольку раз в неделю в течение трех лет посещал лекции, читаемые на русском языке. Как только Евгений прослушал все курсы, они и закрылись. Похоже, блаженный епископ Иоанн и организовал их ради него - Евгений был главной целью и плодом этого предприятия Владыки, ставшего в эти годы его духовным отцом. Владыка Иоанн настаивал все время, чтобы Евгений писал статьи для епархиального журнала «Православный благовестник» - непременно по статье в каждый номер. Святитель выращивал в нем православного писателя, который - придет время - повлияет на жизни многих людей, многих приведет к Церкви, к монашеству, ко спасению. Это деяние владыки Иоанна видится нам теперь как одно из великих чудес его жизни и как свидетельство его прозорливости и усердия о Боге. Гонения мира на праведников. Святые бывают гонимы отступническим миром: гоним был миром Христос, гонимы и христиане. Сказал Господь ученикам Своим: «Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел. Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал