Что до безвредности уговаривать читателя в том, что атомная война — бумажный тигр, то люди уже имеют некоторый опыт: от «миротворческой» демагогии Гитлера до полей, удобренных пеплом лагерных крематориев, прошло всего каких-нибудь десять лет. А П.Андерсон всё ещё не видит худа в такой, например, проповеди «… что человек — это низкая обречённая обезьяна; что то, что называется добром, — вещь редкая и не свойственная ему, тогда как то, что называют злом, ему присуще». П.Андерсон не разделяет такого «творческого соображения», но считает догматиками тех, кто увидел бы здесь измену коммунизму. Можно сказать больше: это измена всему человечеству — давать имя человека «низкой обречённой обезьяне», скажем, той, что тянется сегодня к кнопке атомной войны. Сам того не замечая, П.Андерсон ставит знак равенства между коммунизмом и идеалом человека. Но хороша же свобода, катящаяся к предательству, равного которому ещё не было в истории! И это в стране, где так часто повторяют слово «мораль». Поистине знал, что говорил приспешник Б.Голдуотера Т.Мольнар: «и добродетель эта будет не настоящей, а показной…».
Что же до истинной, а не теоретической свободы мнений, то П.Андерсон говорит о ней красноречиво: «Американцы такой свободой не пользуются, никогда не пользовались и никогда не будут пользоваться ею. Не так уж порабощены и люди за железным занавесом. Что я хочу доказать, так это только контраст между ориентацией, высшими ценностями и конечными целями обоих обществ». Контраст же таков — его не надо доказывать, — что в Америке пользуются свободой как раз те, кто не останавливается перед уничтожением наивысшей ценности мира — человечества. Диаметральную противоположность «высших ценностей и конечных целей обоих обществ» неплохо показал А.Азимов, сопоставляя советский и американский фантастические рассказы.
В статье с характерным названием «Светопреставление в космосе. Заметки социолога о современной фантастической литературе на Западе» Э.Араб-Оглы приводит в высшей степени примечательное заявление писателя С.Сприля: «Американские промышленные тресты, лаборатории и управления национальной обороны находятся в постоянной и интимной связи с элитой научно-фантастической литературы».[66] Разумеется, не только для того чтобы быть в курсе новинок. Хотя не следует недооценивать интереса к научной фантастике и с этой стороны. В качестве примера можно напомнить, что Р.Хайнлайн в 1941г. настолько правдоподобно описал войну с применением урановых атомных бомб, что позднее, когда были взорваны первые американские урановые бомбы, ему пришлось давать объяснения по поводу «разглашения» военных секретов. Кстати сказать, советский фантаст В.Никольский еще в 1930г. в романе «Через тысячу лет» предсказал, что первое применение атомной энергии произойдет в 1945г. В 1933г. А.Беляев в романе «Прыжок в ничто» «разгласил» намерение гитлеровских ракетчиков бомбардировать радиоуправляемыми ракетами не только Лондон, но и Нью-Йорк. Через 10 лет в сейфе В. фон Брауна лежал совершенно секретный план ракетной бомбардировки Нью-Йорка.
В этой связи не покажется странным, что немецкая разведка тайно рылась в архиве А.Беляева[67] в оккупированном Пушкине, под Ленинградом. Особенно если учесть, что А.Беляев был в тесной дружбе с К.Циолковским, что последний после прихода Гитлера к власти прервал переписку с сотрудниками В. фон Брауна, которую они настойчиво поддерживали, и информация из Калуги прекратилась; что патриарх ракетного дела в предисловии ко второму изданию «Прыжка в ничто» высоко оценил научную сторону романа. Известный писатель и ученый Ж.Бержье, участник Сопротивления, рассказывает, что гестапо конфисковало у него при аресте библиотеку научно-фантастической литературы. В ней, к слову сказать, было немало книг советских авторов.[68] Из книги Ж.Бержье «Секретные агенты против секретного оружия», а также из других источников известно, что американских разведчиков обязывают читать научную фантастику и она составляет значительную часть обширных книжных фондов ЦРУ. В руки Ж.Бержье попался циркуляр госдепартамента, предписывавший достать экземпляр книги А.Беляева «Борьба в эфире» (библиографическая редкость).[69]
Военно-промышленные и разведывательные круги, видя, как часто (и не всегда случайно) попадают в цель предвосхищения фантастов, несомненно, заинтересованы в своевременной информации об этих, так сказать, упреждающих разглашениях «секретных сведений»,. К тому же в фантастику просачиваются и не фантастические интересные замыслы ученых. Но есть и другая, не менее, а скорее более важная цель интимной связи военно-промышленной и политической машины империализма с научной фантастикой — охранять обывателя от сколько-нибудь прогрессивной идеологии. Закупорить фантасмагорией каналы, которыми просачиваются к читателям фантастики идеи и мира справедливости и гуманизма. Конечно, фантастикой читатель не ограничивается. Но, во-первых, это очень широкий читатель, а во-вторых, именно в этой литературе он ищет социальные проблемы, тесно связанные с нашей технологической эрой, со все возрастающей в ней ролью науки и техники, следовательно инженеров и ученых, а стало быть, и научного мировоззрения и интеллектуализма. Дело в том, что даже не интеллигент, а просто «умный человек стал предметом подозрения», пишет в своем памфлете-исследовании американской реакции М.Ньюберри.[70] Ж.Бержье, рассказывая о том, что знакомился с нашей фантастикой 20-30-х годов не только по советским журналам, но и по американским «Amasing Stories» и «Wonder Stories» куда она одно время имела доступ, делает на первый взгляд неожиданный вывод: «Если когда-нибудь можно будет написать историю либерального мышления в США между двумя войнами, то переводы советской научно-фантастической литературы сыграют в ней важную роль»[71] По мнению Ж.Бержье, «большинство современных американских физиков нашли свое призвание в научной фантастике той эпохи, и мы находим их имена рядом с именами прогрессивных писателей и политических деятелей в разделах переписки с читателями тех времен».[72].
Знал бы берчист М.Ивенс, автор очерка «Почему я враг интеллигенции», когда по долгу службы анализировал в Комиссии по атомной энергии досье Р.Оппенгеймера, Г.Юри, Л.Сциларда и других крупных ученых (Сцилард, кстати, и писатель-фантаст), что они могли читать эти журналы! Ведь там, вспоминает Ж.Бержье, печатались письма читателей из СССР и рассказы советских писателей с такими подзаголовками: «Этот рассказ повествует о героических приключениях строителей пятилетнего плана».
Период свободы ознакомления американцев с нашей фантастикой был слишком короткий. Ж.Бержье датирует его 1927-1933гг. Конечно, не прямой агитацией «развратила» она американских интеллигентов. Да и не в советской идеологии суть дела. Упомянутые и многие другие выдающиеся интеллигенты Америки были и остались либералами. «Корни либерализма» как мировоззрения (как научного мышления), по мнению сподручного Маккарти Б.Бозелла, «покоятся в той древней ереси, которая известна под именем гностицизма» (с. 179); из него же — ненавистный логический вывод: «Спасение человека и общества может быть осуществлено в их земной жизни, а не на небе» (с. 179). Не случайно известный нам Т.Мольнар бьет тревогу: «Наука ослабляет человека, обещая ему всяческие утопии, как и марксизм, в котором основным тезисом является борьба с отчуждением, дабы вырвать человеческую судьбу из рук слепого случая» (с. 182).
И в общем мракобес прав: действенный гуманизм — детище последовательно научного познания. Вот почему он призывает вообще разделаться с теоретическим мышлением: «теория является, по сути дела, позвоночником утопизма, а точнее, мысли о том, что человечество должно достичь абсолютного идеала, то есть полностью взять под контроль свою судьбу» (с. 183). Вот почему для генерала Р.Вуда, экс-председателя организации «Америка прежде всего», «понятие „борьба с интеллигентами давно стала синонимом борьбы с коммунизмом” (с. 177). И вот почему красноречива незаметная на первый взгляд путаница знания с верой, благочестивого пожелания с научной теорией, которая проходит через всю полемику американских фантастов с советскими. П.Андерсон, изучавший, по его словам, социологию и политэкономию, вряд ли по неведению определяет коммунизм как „теорию, гипотезу или благочестивое пожелание совершенствования рода человеческого”, не делая различия между этими кричаще различными вещами.
67
О.Орлов - Биографический очерк об А.Беляеве. / А.Беляев - Собр. соч. в 8 тт., М.: Мол. гвардия, 1964. с.516.