Вестник Европы, 1817, № 21, стр. 139–140.
105Из анонимной записки «Подвиги русских солдат» о деятельности партизанского отряда Самуся.
Федор Потапов, по прозванию Самусь, гусар Елисаветградского полку. Получа тяжелую рану в одном из арриергардных дел на московской дороге, искал убежища в окрестных селениях. Крестьяне приняли и укрыли его в лесах. Чрез несколько времени, чувствуя небольшое облегчение от ран и жалея, как он сам говорил, о ранах своего отечества и бедственной участи поселян, а более всего кипя негодованием на Злочестивых врагов за оскорбление святыни, он сообщает чувства и намерения свои усердным крестьянам. Многие пристают к нему. День ото дня число товарищей умножается, и, наконец, все они вместе, ополчась чем можно было, единодушно общим голосом избирают в начальники над собою храброго Самуся. Сия верная дружина дает присягу биться до смерти за веру, государя и землю русскую и быть во всем послушною избранному начальнику. Таким образом составился отряд, который, несмотря на то, что ходил почти всякий день на сшибки с неприятелем, повседневно увеличивался и, наконец, простирался уже до трех и более тысяч. Сии храбрые крестьяне более всего дорожили всякого рода оружием, которое старались доставать от убитых ими неприятелей. В скором времени более 200 человек оделись в латы французских кирасир. Они достали даже пушку. По справкам оказалось, что ополчение сие истребило более 3 тыс. французов.
Благоразумный Самусь ввел удивительный во всех подчиненных ему деревнях порядок. У него все исполнялось по знакам, которые подавались посредством колокольного звона и других условных примет. Часто с приближением неприятеля в превосходных силах по первому знаку все деревни становились пусты; другой знак вызывал опять поселян из лесов в дома. Различные маяки и звон в колокола разной величины возвещали, когда и в каком количестве, на лошадях или пешими итти на бой. Сими средствами, причиня величайший вред неприятелю, всегда неустрашимый и всегда бескорыстный, Самусь сохранил почти все имущество храбрых своих крестьян, которые любили его, как отца, и боялись, как самого строгого начальника. Генералы Милорадович и Ермолов, проходя с авангардом чрез селения, которых крестьяне подчинили себя храброму Потапову, отдали полную ему справедливость. Тогда же произведен он был в унтер-офицеры, и в то же время о дальнейшем награждении его сделано представление высшему начальству.
Бумаги Щукина, ч. III, стр. 43–44.
1061812 г. декабря 1.—Из письма Г.Фабера неизвестному из Петербурга о борьбе народа с армией Наполеона.
…Сколько совершилось событий с тех пор, как вы покинули эту столицу! Москва — что за имя в истории! Народ спас империю. То была решительная кампания, и каковы бы ни были войны будущие, независимость России обеспечена навсегда. Вся тайна в том, что народ хочет быть независимым. Он научился сознавать свою силу и пользоваться ею.
Русский народ под оружием, он поднялся как один человек, и для зтого не требовалось ни прокламаций, ни манифестов. Правительство говорило о том, чтобы положить предел вызванному движению; но письменными приказами нельзя сдержать подобных порывов, подобно тому, как нельзя возбудить их такими приказами. Армии пополнялись ратниками и побеждали. В несколько недель образовались новые баталионы вполне обученными; некоторые на моих глазах были устроены в несколько дней-VСовершенно исключительное зрелище представлял этот народ в походе, эти грозные бороды и нечесаные головы, этот народ, прямо подставляющий неприятелю свои открытые груди. Эти воины проходили всюду с песнями; иногда (это я сам видел) за ними шли их жены и, чтобы помочь муясьям, несли от времени до времени их оружие и их вещи. Из каждого города, из каждого местечка выходило по взводу. Они не собирались ни в полки, ни в баталионы, ни в роты: то была дружина, т. е. общество друзей, давших друг другу клятву (таков прекрасный смысл этого чисто русского слова). За ними несли в этой святой войне иконы и местно-чтимые святыни. г На знаменах петербургской дружины был крест, и единственным отличием каждого ее солдата был этот Знак, коим они хотели побеждать. Случалось, что с этими народными полками шли духовные лица. Везде они были первые в огне, и везде они отличались. Их дух везде был достоин удивления; все генералы хвалили их. У меня есть друг, занимающий довольно высокое положение при славном гр. Витгенштейне; он пишет с поля сражения при Полоцке: «Посреди убийств и потоков крови, проливаемых человеком, я узнал ту силу, которая управляет его бессмертною природой; вера — вот что дает нашим ополченцам силу презирать смерть; их неколебимое бесстрашие всецело — духовное». В одном из дел этой самой армии генерал хотел перевести ополченцев на другое место; им показалось, что их заставляют отступать, и они обратились к вождю с наивным возражением, что, давши государю клятву итти вперед, они не могут подвигаться назад. Таково теперь всеобщее настроение. Крестьяне и простолюдины в городах, не участвующие в походах, жалуются, что им не пришлось разделять опасности и славу с лицами, им совершенно равными. Что же наш государь не приказывает нам выступать? Когда же выступим мы? Эти слова слышны повсюду.