Через полчаса работа была кончена. Андрей убрал бледной рукой мокрые волосы с посеревшего лба, словно пианист в конце концерта. Обои потеряли глянец, мякоть в ванной стала подсыхать, из нее показались иглы и увядшие почки. Технорг уже не полз на верхний этаж, он намертво приклеился к трубам, превратившись в обычную грязь.
И только сейчас, когда Андрей сделал все, зависящее от него, и остановил кошмар, его поглотила настоящая тоска. Самое главное, что ему уже не спастись. В результате экспериментов погибли Марина Аслановна и Лена. Стасик явно тоже не жилец. Да и что с Константином Петровичем, чья комната в коммуналке самая последняя?
Если даже адвокату удастся доказать что эти преступления непредумышленные, из тюрьмы выйду только лет через десять, не ранее. Если вообще выйду. Что в тюрьмах-то творится, воры и авторитеты используют простых зэков как ресурсы стволовых клеток и органов…
Все мысли так или иначе сводились к Вере. Из-за нее тут появился Борис. Все элементарно с точки зрения засады. «Мальчик», разменявший четвертый десяток, с готовностью ловится на приманку в виде бабенки, такой тонкой, такой благоуханной (а ведь он ее даже и не попробовал трахнуть), а потом появляется чёрт, чтобы использовать его изобретение ради своих разрушительных забав. Остается, правда, один вопрос. Откуда Вера и Борис узнали о существовании Андрея Грамматикова? Опусы, вывешенные в Сети, вряд ли должны обратить внимание серьезных людей. В Сети гигабайты и гигабайты подобных измышлизмов…
Единственный человек, который мог догадаться о его работе, был Вовка из Крупы. Но если Вовка попался и сдал всю свою клиентуру, то сюда бы приехали менты, а не Вера с Борисом.
Так может, Вовка — часть приманки? Продавая нанокристаллы за цену бутылки портвейна, он выполнял чье-то задание… Допустим, некая лаборатория хотела произвести испытания на стороне….
А я то думал, что сам по себе такой гений. Наверняка нанокристаллы обладают такими способностями к самоорганизации, о которых я даже и не догадывался.
Его использовали для эксперимента, и ему теперь за все отдуваться. Менты, особо не копаясь, отправят его в тюрьму, где ему тут же придется скончаться от кровавого поноса, ведь он привык к маминой кухне… Боже. Насколько дураки были предки, но он перещеголял даже их.
Если бы можно было найти Вовку. Но этот типчик появляется только после дождичка в четверг. Именно только в пасмурные дождливые дни… Борис… Борис, он же оставлял визитную чип-карту. НАСА, марсианский проект, все как будто солидно. На чип-карте должна быть персональная информация… Но где же эта чёртова карта? Вроде оставлял ее на столе. Но сейчас там только засохшая дрянь…
В комнате раздалось шипение. Это вползла Марина Аслановна, волоча груди по полу. Какая часть костей и половина прежнего объема вернулась к ней, так что она напоминала сказочную змеедеву.
— Велено доложить, гости к вам, — не слишком приятным, но подобострастным голосом сказала змеевидная соседка.
Через распластанную соседку переступила длинными ногами Вера и встала у шкафа, эффектно задрав подбородок.
— Я просила эту дамочку подождать, но она не согласилась, — зашипела снизу Марина.
— Милый мой, — протяжно начала Вера, как будто внутри ее полоскалось добрые пол-литра шампанского.
Несмотря на следующую серию ужасов в виде змеедевы, Грамматиков был счастлив. Вера жива!
— Но что с Леной?
— Бог с Леной, — кратко ответила Вера. — Наверное, торчит сейчас в казино, рассчитывая на будущие Борины доходы.
— А где Боря, мне надо срочно связаться с ним? — зачастил Грамматиков. — Ты же видишь все это. Стасик, Марина, они теперь монстры и, вообще творится невесть что. Борис, твой Борис, поставил эксперимент на всех, кто живет в этой квартире.
— Андрюша, какой ты в сущности еще ребенок. Или олигофрен. Борис не мой. Это ты — мой. А на Дворкина мне плевать…
Вера Лозинская заскользила между рук Грамматикова. Наглядно демонстрируя преимущества непосредственного телесного контакта перед абстрактным общением с наукой.
— Позвольте удалиться, — смущенно сказала Марина и неуклюже, словно перекормленная мамба, выползла из комнаты.
Прямо из стены над шкафом выросла нанопластиковая[1] ветка, на ней набухли яблоко, апельсин и презерватив. Это, наверное, Боря сюрприз оставил…
Да, с Веры все и началось. С ее звонка.
Но от ее волос такой аромат. Луч солнца, мастерски проникая сквозь форточку, играет на ее ресницах. И тонет в черных зрачках. Ее тело как пружина, раз и хлестнет, собьет с ног. Да он и не хочет стоять на ногах… Но она как будто призывает совершить предательство. А он никогда никого не предавал…
— Коды активации, — сказала она.
Раскрылись затворы и струйки почти невидимого властного света потянулись из Бездны… Уже во второй раз! Значит, не переутомление виновато. Это — новое виртуальное окно, которое открывается тайными интерфейсами, непонятно как угнездившимися в его нервной ткани!
Других рациональных объяснений нет, хоть сойди с ума.
Струйки проходили сквозь Верино тело, к своей пронзительности добавляя ее сладость, фокусировались, а затем начинали опутывать его мозг, его мускулы, свиваясь в сеть… О чем она только что говорила?
— Какие коды?
— В программной спецификации на твою техножизнь имеется закрытый раздел, касающийся подсистемы полового размножения, — промурлыкала она, продолжая пританцовывать между его рук. — Меня не обманешь, коды доступа к половой подсистеме находятся лишь в твоей умной красивой голове… Ты просто вспоминай, милый, и коды будут передаваться мне через скин-коннектор.
— Но почему сейчас? — несколько растерялся «милый».