Вот каких принципиальных взглядов держалось правительство Александра I на задачи внешней политики, когда Россия и Франция вели между собою переговоры об условиях мира.
Переговоры велись долго и в общем малоуспешно. Слишком были различны точки зрения, которых держались оба правительства во время переговоров. Россия не желала вмешиваться во внутренние дела Франции, но поведение французского правительства она считала угрожающим европейскому миру. Поэтому установление мирных отношений России и Франции могло состояться лишь в том случае, если Наполеоном будут приняты статьи, могущие служить к водворению общего мира, а благодаря Люневильскому миру (9 февраля 1801 года) отношения Франции вообще к европейским державам и, в частности, к Германии были очень натянутыми.
Замирение Европы фактически было бы невозможно, пока не были решены вопросы о вознаграждении германских владельцев, вследствие присоединения левого берега Рейна к Франции, и о возвращении Пъемонта сардинскому королю. Точка зрения французского правительства совершенно иная. Правительство Франции настаивало только на заключении мира с Россией, «не задерживая его столь второстепенными соображениями, каковыми должны быть для императора Александра участие, принимаемое им в сардинском царьке». В конце концов русскому представителю Моркову удалось сговориться с Талейраном, и 8 октября н. с. 1801 года был подписан мирный договор с Францией. На основании заключенного договора оба государства обязывались с обоюдного согласия распределить земли, коими будут вознаграждены по Люневильскому трактату князья, потерявшие владения на левом берегу Рейна, устроить дела в Италии, примирить Францию с Турцией, вознаградить короля сардинского, курфюрста баварского, герцога вюртембергского и маркграфа баденского. К этому трактату была присоединена еще и секретная конвенция от 11 октября 1801 года, по которой обе державы обещались употребить все усилия к тому, чтобы водворить общий мир на условиях трактата от 8 октября 1801 года, обещая при этом действовать согласно, убеждениями и силою для блага человечества, спокойствия общего и независимости держав.
А. Б. Куракин
Теоретические условия мирного трактата и секретной конвенции вполне соответствовали планам русского правительства, имевшего полное основание гордиться достигнутым дипломатическим соглашением, благодаря которому водворялось в Европе некоторое политическое равновесие. На самом деле правительство Наполеона и не думало о каких бы то ни было уступках, считая условия мира только соглашением, которое можно и не приводить в исполнение. Это и почувствовал во время хода переговоров представитель России — Морков. Да и некоторая неопределенность условий трактата и конвенции только могла дать повод к нарушению его, а, следовательно, и спокойствия в Европе.
Мирным договором с Францией были недовольны и в России, и в Европе. Английская партия в России находила условия мира несоответствующими достоинству России, считая мир с Францией преждевременным; не были довольны мирным трактатом и в Англии, где рассчитывали на сближение России и Англии против Франции. Английское правительство знало о характере переговоров между Россией и Францией и со своей стороны, не желая остаться изолированным, приступило к переговорам о мире. Нельзя сказать, чтобы министерство Аддингтона, сменившее воинственного Питта, вело переговоры осмотрительно и с должным мужеством отстаивало национальные интересы. Заключенный 15 (27) марта 1802 года Амьенский договор был невыгоден для Англии: ей пришлось сделать значительные уступки Франции, но зато, выговаривая возвращение Египта Турции, Англия выступила посредницей между Францией и Турцией, не допуская возможности заключения между двумя названными державами особого сепаратного соглашения. Это положение английского правительства шло в разрез с планами русского правительства — быть посредником между двумя заинтересованными правительствами. Оно и не скрывало своего раздражения, и отношения его к Англии стали довольно холодными. К тому же Амьенский договор был заключен без участия в нем России, и в его статьях даже не было речи о России. Она упоминается только в той статье мирного трактата, в которой говорится о гарантии со стороны шести держав возвращения Мальты Малтийскому ордену. Поэтому, когда английское правительство, с согласия Наполеона, обратилось к Александру I с просьбою принять под свое покровительство, государь справедливо отказался, а между тем мальтийский вопрос мог стать поводом для нового вооруженного столкновения между Францией и Англией.
Общественное мнение Англии было недовольно условиями Амьенского трактата. По мнению крайних националистов, «Амьенский договор представляет собою прелиминарии смертного приговора Англии». Уступая общественному мнению, правительство не торопилось выполнением статей трактата, удерживая Мальту и не очищая мыса Доброй Надежды и Александрии. Для Англии было крайне важно, чтобы Мальта и другие острова остались в ее руках. Владение островами на Средиземном давало ей возможность удержать за собой господство на море. Франция стремилась к тому же. Вполне понятно поэтому возникшее недоразумение между Францией и Англией из-за Мальты.
Английское правительство, чувствуя близость разрыва с Францией, предложило России союз с Англией в целях «гарантировать обоюдные свои владения против Франции». Русское правительство отнеслось к союзу отрицательно, находя, «что интересы России и Англии столько имеют между собою общего, что и без постановления на бумаге они друг другу союзниками считаться могут».
Поведение Англии естественно раздражало Наполеона. Резкое обращение Наполеона с английским послом Витвортом, неоднократно сделанные резкие заявления — «Мальта или война» — фактически предрешали разрыв дипломатических сношений с Англией.
Бар. А. Я. Будберг
Международное положение осложнялось еще тем, что Наполеон, как и следовало предполагать, не имел никакого желания следовать условиям трактата 8 октября 1801 года. Наполеон нарушил первую статью секретной конвенции, по которой удовлетворение владетелей, потерявших земли, должно производиться с обоюдного согласия России и Франции. Наполеон в распределении вознаграждения обошелся без России, да и сами германские владетельные князья предпочитали подобный образ действий, вступая с Наполеоном в сепаратные соглашения. Правда, пока правительство Александра I не имело прямых причин уклониться в сторону от ранее заявленных принципов международной политики, но поведение Наполеона считалось серьезной угрозой европейскому миру и вызвало вполне законные нарекания России. К тому же между русским и французским правительством возникли недоразумения из-за восточного вопроса. Александр I считал сохранение единства и нераздельности Турции одним из оснований своей политической системы — «стремление поддерживать всеми силами государство, слабость и дурная администрация которого служат драгоценным ручательством безопасности». Между тем Морков сообщал, что Наполеон постоянно заводит разговор о близком распадении Турции, и русскому правительству была поставлена серьезная дилемма — пристать ли к державам, собирающимся совершить международный грабеж, или как-нибудь предотвратить раздел Оттоманской империи. В неофициальном комитете преобладало последнее мнение. Граф Строганов полагал, что пора положить преграду властолюбивым планам Франции, по отношению же к Турции стремиться к тому, чтобы она всегда оставалась в теперешнем положении, и не допускать ей ни усилиться, ни подвергнуться окончательному распадению. Кочубей указывал, что Франция угнетает государства Европы, и это может повести к войне, и тогда России придется стать во главе европейских держав. Так впервые раздались в комитете голоса о близости и своевременности коалиционного выступления держав против Наполеона, а пока русское правительство решительным тоном заявило Наполеону, что император Александр никак не намерен принять участие ни в каком проекте, враждебном Турции. Решительное заявление русского правительства прекратило дальнейшие разговоры о целесообразности раздела Турции, но отношения России и Франции не стали лучше. Нетактичное, резкое, а подчас и совершенно грубое обращение с русским послом, угрозы по адресу русского правительства — все это показало призрачность миролюбивой политики Наполеона и близость разрыва с Россией.