В. Пичета
Ассигнационный банк (нач. XIX в.)
VI. Финансы России перед войной 1812 года
К. В. Сивкова
яжелое финансовое наследство досталось императору Александру I от его предшественников: общая сумма внутренних и внешних долгов, плюс ассигнации, равнялась приблизительно 408 млн. р., — цифра, равная сумме наших тогдашних доходов за 4 года. Нужны были исключительно благоприятные обстоятельства, нужны были знающие и честные люди для того, чтобы выйти из тогдашних финансовых затруднений. В действительности же, все обстоятельства первой половины царствования Александра I были неблагоприятны для улучшения финансов, немногие знающие и честные люди (как Сперанский и Мордвинов) недолго удерживались у власти и не успевали сделать необходимое. Поэтому не удивительно, что за первые 11 лет царствования Александра I наше финансовое положение нисколько не улучшилось, и мы в 1812 году не имели никаких ресурсов на чрезвычайные военные расходы. За 11 лет, 1801–1812 г., изменился, правда, порядок управления финансами, но эта была почти исключительно техническая реформа, так как общее направление финансовой политики за это время не изменилось, характер бюджета в его доходной и расходной частях оставался прежний; остались те же и общие приемы управления. В 1796 г. Александр I характеризовал наше управление так: «В наших делах господствует неимоверный беспорядок, грабят со всех сторон; все части управляются дурно; порядок, кажется, изгнан отовсюду, а империя, несмотря на то, стремится лишь к расширению своих пределов». Эта характеристика, почти без всяких оговорок, справедлива не только для 1801 г., но и для 1812 г. Отсутствие правильного, законного порядка чувствовалось везде, в области же финансов оно сказывалось особенно ярко; редкая смета за время 1801–1812 г. сводилась без дефицита, причем цифры последнего все возрастали; исполнение государственных росписей не соответствовало сметным предположениям; сверхсметные расходы даже в мирное время достигали очень крупных размеров; курс правительственной политики по финансовой части постоянно колебался.
Петербург нач. XIX в.
С 8 сентября 1802 г. установлен был новый порядок составления росписи доходов и расходов на ближайший год. Но эта роспись считалась великой государственной тайной и скрывалась даже от сената. Так, когда министр финансов на основании манифеста 8 сент. 1802 г. представил Сенату первый отчет о своих действиях за 1802 г. и Сенат потребовал сведений о государственных доходах и расходах за этот год, то министр объяснил Сенату, что, «по принятому издавна правилу и употреблению, количество государственных доходов и расходов почиталось государственной тайной»; эта точка зрения была подтверждена в Высочайше утвержденном положении комитета министров от 2 февр. 1804 г., согласно которому особые счеты обо всех государственных доходах и расходах, об оборотах государственного казначейства и ассигнационного банка, а также по монетному переделу и внешнему переводу сумм, надо «подносить прямо Его Императорскому Величеству на соизволение, кому угодно будет поручить просмотреть и поверить их»[178]. Таким образом, не только для общества, но и для высшего государственного учреждения состояние государственного казначейства было полной загадкой. Соответственно такому порядку бюджет первоначально (до 1806 г.) рассматривался в Комитете Министров в присутствии самого императора, потом — в негласном финансовом комитете, и только с 1810 г. рассмотрение его доверили Государственному Совету. Но покров тайны для общества с него не был снят еще долго.
Роспись на 1802 год составлялась еще старым порядком, так как министерства были учреждены во второй половине этого года — маниф. 8 сент. 1802 г., а реформа бюджета была связана с реформой центральных учреждений. На 1802 год дефицит предполагался в 2 млн. р. Но исполнение росписи не соответствовало смете: перерасход выразился в сумме 26 млн. р., но и доход оказался выше предположенного на 30 млн. р. Таким образом получилось даже небольшое превышение доходов над расходами, но полученный излишек был истрачен без всякой системы и плана. Например, в течение этого года было Всемилостивейше пожаловано 328.882 р. 52¾ копейки[179]. Из них: датскому министру — 24 тыс. р., наследнику министра прусского Криднера — 40.274 р., на путевые издержки кн. Цицианову — 10 тыс. р. и т. д. Затем среди сверхштатных расходов встречаем такие: на вино к Высочайшему Двору — 15 тыс. р., на ливреи придворной прислуги — 49 тыс. р., «ген.-м. Хитрову на известное употребление» — 20 тыс. р., «проценты на приданое Их Императорским Высочествам» — 69 тыс. р., ген.-м. Депрерадовичу взамен арендного дохода — 48.399 р. и т. д. Заметим кстати, что отчеты об исполнении росписей представлялись с большим запозданием: так, например, отчет за 1809 г. был представлен только в 1816 г., отчет за 1811 г. — в 1821 г. и проч. Что же касается отмеченного сильного несоответствия между сметными предположениями и исполнением росписи, то оно наблюдается и в последующие годы. Так, в 1805 г. доходов было предположено 102 млн. р., получено же — 147 млн. р., расходов предположено было на 112 млн. р., в действительности же издержано 125 млн. р.; в 1811 г. на чрезвычайные расходы и «на известное Его Императорскому Величеству употребление» издержано 1.612.500 р.
Росписи на 1803 и 1804 года были сведены без дефицитов, но во второй из них этого достигли выпуском ассигнаций на 3½ млн. р. и перенесением некоторых расходов со счетов казначейства на суммы, возвращающиеся из ассигнационного банка. Сметы на 1805, 1806 и 1807 года были заготовлены со значительными дефицитами, которые покрывались суммами из ассигнационного банка, заемного банка и др. А между тем общее положение дел в 1807 г. еще ухудшилось: 27 окт. последовал разрыв с Англией, и становилась очевидной война со Швецией, которая, действительно, началась 16 марта 1808 г. В виду этого еще в сентябре 1807 г. был учрежден особый комитет по финансовым делам для рассмотрения вопросов о чрезвычайных расходах на 1807 г. и о смете на 1808 г. По предварительной смете на 1808 г. дефицит равнялся 46 млн. р., но потом путем добавления всяких чрезвычайных доходов смету свели с превышением доходов над расходами в 2 млн. р. В действительности же, война со Швецией вызвала дефицит более чем в 120 млн. р. То же случилось и со сметой на 1809 г., когда вместо предположенного превышения доходов над расходами в 3 млн. р. получился дефицит более чем в 140 млн. р. в виду веденных в этом году войн со Швецией и с Турцией, причем этот дефицит был выше тогдашнего годового дохода государства. Впрочем, не только войны вели к дефицитам: в 1808–1809 гг. влияние на них оказала и принятая нами континентальная система, сократившая нашу внешнюю торговлю; доходы с косвенных налогов в эти годы упали, в податях были недоборы.