Мюрат (Шаперон)
Известный своей суровостью маршал Даву, бесспорно крупнейший воин великой армии, родился в 1771 г. в старой бургундской семье. Он был молодым кавалерийским офицером, когда вспыхнула революция. Даву был сам захвачен движением и этот впоследствии суровый ревнитель дисциплины, неумолимый судья дезертиров и мародеров, организовал возмущение в своем полку против товарищей. Принужденный выйти в отставку, он только чрез 2 года поступает снова в ряды армии. Храбрость и точность скоро выдвигают его из ряда товарищей. В 1804 году он — маршал и в 1806 г. наносит пруссакам страшное поражение под Ауэрштедтом. С 25.000 он побил 70.000, потеряв 10.000 из состава своего корпуса. При Эйлау, Фридланде это все тот же неустрашимый, выдержанный полководец. Но чем более идет время, тем более растет его надменное, непримиримое отношение к товарищам, его раздражительная взыскательность: он ссорится с Мюратом, с Неем, с братом Наполеона, королем Жеромом. Под Бородином ядро опрокидывает его лошадь, но он встает с земли раненый в живот, весь в крови и грязи и спешит на помощь к Нею. При отступлении Наполеон сперва назначает его начальником арьергарда, но его неумолимо жестокие кары за нарушения дисциплины раздражают армию, и Наполеон поручает арьергард Нею. После Ватерлоо он скоро устраняется от всякой деятельности до самой своей смерти в 1823 г.
За этими тремя тянется длинный ряд маршалов, усердных исполнителей воли и предначертаний императора: Виктор, разделяющий с Неем и Удино славу обороны при Березине; Мортье, знаменитый своим отступлением под Дирренштейном в 1805 г.; острый на язык, не щадящий ни себя, ни других Макдональд, последним покинувший Наполеона в тяжелые дни отречения; «Баярд французской армии» Удино, получивший до 30 ран в течение своей карьеры и отличившийся при Березине; выдвигаемые императором на место старых героев Вандамм и Гувион Сен-Сир; три превосходных кавалерийских генерала: Монбрен, Нансути и маршал Бессьер. Для всех троих Бородино было роковым. Монбрен остался на поле битвы, Нансути был ранен так, что прожил едва три года, а Бессьер, посоветовавший Наполеону не пускать в дело гвардию, потерял свою популярность среди солдат, как моральный виновник неудачи всей кампании; неудачливый Жюно. Наконец, тень императора, верный исполнитель его приказаний, Бертье.
Бертье родился в Версали в 1753 г. и поступил в армию инженер-топографом. Уже опытным штабным офицером он примкнул к Наполеону в 1796 г. С этих пор то как главный начальник генерального штаба, то как военный министр, он несет на себе тяжелую задачу внутренней организации. Окруженный громадным штабом, верный и неутомимый исполнитель приказаний императора, даже после Эйлау, когда силы Великой армии напряглись до последнего, Бертье продолжает сохранять скромное положение тени императора. Точный исполнитель приказаний вскоре совершенно убивает в себе инициативу и оказывается негодным главнокомандующим дунайской армии 1809 г., но возвращенный на свой пост главного начальника генерального штаба, он снова обретает самого себя. Вынесший на своих плечах штабную работу всех почти кампаний, он в 1812 г. принужден бороться с огромными затруднениями, — армия разноплеменная, громадных размеров, раздражительный до нельзя вследствие неудач в Испании император, — все это ложится на начальника генерального штаба, которому в то время было уже 59 лет. Постоянный спутник императора, он не знает покоя ни днем, ни ночью — иногда в течение одной ночи его вызывают раз семнадцать к Наполеону, при чем в силу строгого придворного этикета Бертье принужден являться всегда в парадной форме при шпаге. И он нисколько не изменяет своей преданности императору, своей исполнительности. Подобно Макдональду, он последним из маршалов признал Бурбонов, которым и остался верен до своей трагической смерти (падения из окна своего замка) в 1815 г.
Наполеон осыпал его наградами: Бертье первым был занесен в список маршалов; через два года он уже князь Невшательский, еще чрез три — князь Ваграмский; доходы его достигли от беспрерывных подарков до 1.200.000 франков ренты.
Особняком стоит вице-король итальянский, принц Евгений Богарне, сын Жозефины, самый даровитый, если не единственно даровитый, изо всей клики родных человечков Наполеона, во всяком случае, несравненно более привлекательный, чем все четыре брата императора. Ученик Наполеона на боевом поприще, он скоро стал обнаруживать крупные способности. В 1809 году Наполеон не побоялся доверить ему самостоятельный корпус, и Евгений блистательно оправдал ожидания отчима, разбив австрийцев под Раабом и пробившись на соединение с главной армией. Под Ваграмом он много способствовал победе, а в русском походе он покрыл себя славой в последний, самый критический момент отступления. Когда армию покинули и император и Мюрат, Евгений стал во главе ее и спас все, что еще можно было спасти. Из катаклизма 1814–1815 годов, Евгений, зять короля Баварии, вышел сравнительно благополучно. Он сделался родоначальником герцогов Лейхтенбергских.
Таковы крупные деятели кровавых войн: лично храбрые, одаренные сперва большим запасом инициативы, они под конец делаются исполнителями воли знаменитого полководца и лишь в решительную минуту у некоторых из них просыпается прежняя инициатива. Выросшие среди безграничного служения честолюбию, которому император ставит определенные границы, они мало-помалу, за немногими исключениями, делаются эгоистично равнодушными к вождю, ссорятся друг с другом, не торопятся на помощь товарищу, злорадствуют его несчастью, жадно стремятся к почестям, не чужды местничества и алчны до денег. Сыновья простых крестьян, мелких торговцев, ремесленников, они часто невероятной личной доблестью создали себе блестящую судьбу, породнились с древними царствующими домами Европы и облеклись в мантию князей, герцогов и королей. Выросшие среди бурь военной непогоды, поднятые из народной массы на самый верх волной бурного патриотизма, они сами принуждены были отступить после героических усилий пред исполинской вспышкой оскорбленного народного чувства.
А. Васютинский
Наполеон-консул (Изабе) Бонапарт (Данжера)
Русская армия и ее вожди
(Аллегория из альбома А. Н. Львова нач. XIX в.)
I. Армия в 1805–1814 гг.
Подп. А. А. Кожевникова
а складе внешней физиономии и на характере войска александровской эпохи очень рельефно сказались три главных и очень разнородных влияния. Эти влияния вкратце могут быть охарактеризованы таким образом: первое влияние национальное, заимствованное из эпохи Екатерины II и ее великих полководцев Румянцева, Потемкина и Суворова, второе — французское, которое, в виду военных успехов Наполеона и общего подъема духа французской нации и ее войска, должно было привлечь на свою сторону наиболее передовые элементы русской армии и, наконец, третье, прусское, представители которого находились под обаянием давно пережитой, но блистательной эпохи Фридриха Великого и его побед. Каждое из этих трех влияний и соответствующих им направлений деятельности и жизни войска имело в армии Александра I своих типичных и ярких представителей. Ко времени воцарения императора Александра I из выдающихся военных деятелей екатерининских времен был в живых только фельдмаршал Каменский, но он по крайне преклонному своему возрасту не мог уже пользоваться большим значением. Яркими представителями национального направления были ученики великих екатерининских полководцев Кутузов и Багратион. Носителями французских идей были начальник свиты его величества по квартирмейстерской части, а впоследствии начальник главного штаба князь П. М. Волконский и декабристы; в смысле чисто тактическом — Барклай-де-Толли и Ермолов. Последнее же направление, прусское, было представлено самим державным шефом армии Александром I и неизменно пользовавшимся его доверием и любовью Аракчеевым. Имея таких авторитетных представителей, направление это, конечно, должно было иметь если не преобладающее, то во всяком случае очень серьезное значение. Несмотря на то, что оно являлось пережитком старины, неоднократно на деле доказало свою нежизнеспособность, оно, тем не менее, красной нитью прошло через всю историю царствования Александра I. Само по себе оно всецело было перенесено в александровскую эпоху из эпохи Павла I. Последний же сам совершенно искусственно пересадил его из чужеземной почвы, где оно уже само себя пережило, и привил к русской жизни. В духе этого направления был воспитан в военном отношении Александр I. Аракчеев же, как убежденный и ярый поклонник его и проистекающей из него системы, превзошел, в последовательности ее проведения, кажется, самого императора Павла I. И в первое время царствования Александра гатчинская муштра, плацпарадная тренировка, жестокий педантизм и давным-давно осужденная жизнью линейная тактика Фридриха Великого определяли собой весь уклад армии. Нужны были кровавые уроки Аустерлица и Фридланда, чтобы влияние Аракчеева, главного апостола павловских традиций, на некоторое, по крайней мере, время уступило место более свежим, более жизненным, более современным.