Василий Васильевич Каменский
Партизаны
Партизаны
Тьма. Тыл врага.
Простор неведомый и злой.
Густой смолой
Плыла струя лесная.
Застыла ночь
В молчанье гробовом.
Средь тайн,
Чужих дорог не зная,
Старик бредет
Упорно, напролом.
Обломит сук –
Затихнет мертвым пнем,
Совою покричит умело,
Как будто то сова
Шумит. Тишь сторожит
Давнишняя душа.
Рука винтовку
Прижимает смело.
В уме не вяжутся слова.
Тихонечко дыша,
Бредет он дальше,
За шагом шаг
Прокладывает путь –
Прислушивается цепко.
Левою рукой
То прикрывает грудь,
То сумку
Поправляет за спиной,
То простирает перед собой
Раздвинутые пальцы:
Не выколоть бы глаз
От хвойных ласк.
Авось, да спозарану
Пригодятся уральскому
Седому партизану,
Ходившему на Колчака
Аж до сибирской
Моховой тайги.
Идет и тут. Ни зги.
Теперь сюда попал,
В далекие долины
Знакомой Украины,
Куда в германскую войну
Ходил в пятнадцатом году.
В Карпатах был,
Видал гуцулов ярких,
Во весь свой пыл
Горилку с ними пил
И не забыл боев
С врагами жарких.
А ныне вот приехал к сыну,
Сталинскому соколу,
Гостить на Украину,
И вдруг война.
Вся поднялась страна,
Как поднималася когда-то.
Не вытерпело сердце
Старого солдата:
Врагам в ответ
Ввязался дед.
Сын улетел
Бомбить фашистов,
И, по расчетам деда,
Еще два сына
Воевали где-то,
Быть может, тут же,
На украинской земле,
Но тем фашистам туже
Сыновья – в отца,
Три верных храбреца,
Один другого краше.
И сам старик
Могучим был.
И вот случилось так:
Попал во вражий тыл.
Злодеи все село сожгли,
А партизаны в лес ушли,
И с ними дед
Филипп Иванович. Отряд –
Всех ровно тридцать –
Вожаком гордится.
Только, думай, – тридцать ли?
Дело не в числе:
Эти люди рыцари.
В каждом – по семи.
Это – люди доблестной,
Сталинской семьи.
Эти люди видели
Широту земли,
Радугой веселий
Опоясывали жизнь,
Жили новосельем,
Только знай держись.
Строили колхозы,
Заводы, города
И цвели, как розы.
И вот вдруг… беда.
Родина в тревоге:
Фашисты на дороге,
Грабят, губят
Светлые года,
Но дальше так не будет,
Не будет никогда.
От мала до велика
Народ стоит за честь.
Гитлерова клика
Испытывает месть,
И ждет конца кровавое
Отродье палачей.
А наше дело правое
Восходит горячей,
На фронте
И по всей стране
Неисчислимый клад:
Все на
Отечественной войне:
И стар, и млад,
И крепость – каждый дом.
И вот из старых сих сейчас
С большим трудом
Бредет в лесу глухом.
Ходил взглянуть:
Стоит тут часть
Фашистских войск,
Проходит путь.
Дед видел пост
И видел поезд,
И наблюдал издалека:
Там голубеется река
И возвышается большой
Железный мост.
Ах, этот мост!
Мысль обжигала старика:
«Взорвать!» Он всей душой
Горел упорной местью.
Взорвать! На это дело
Поднять отряд.
И с этой гордой вестью,
Весь не свой,
Спешит домой, в овраг,
Где ждут бойцы.
Торопится, кричит совой.
Как дома, он в горах
С привычным лесом.
Однако может
Встретить враг –
Патруль в засаде.
Пройти бы легким бесом
Опасные места,
А там уж в «палисаде»,
Как называл овраг
Филипп Иваныч.
И неспроста:
Там, на дне оврага,
Была малина,
Смородина, калина,
И на коряге
Высилась коряга.
Под кореньями, в берлогах,
Партизаны жили,
Чтоб ловчей укрыться.
Жили ровно тридцать.
А кругом стоял лесище,
Древорогий,
Мудрый, строгий,
С сединой висячих мхов,
С хвойной шерстью
Злых мехов,
Ну, сплошное суковище.