Выбрать главу

На весь мир пахнет

  Уничтоженным горючим

В гитлеровских сквернах.

  У каждого вокзала

Сочится наземь

  Водопроводная вода,

А на столбах болтаются

  Скрюченные провода.

Откуда навождение?

  И вообще – не я.

Дух мщения

  Кругом витал,

Все пропадало ценное добро.

  Вдруг исчезал

Цветной металл:

  Медь, бронза, цинк,

Алюминий, серебро.

  У множества машин

Недоставало шин,

  Деталей, запасных частей.

Среди дорог

  Зияли волчьи ямы.

В деревнях

  Непрошенных гостей

Из гитлеровской шайки

  Встречали столь приятно,

Что возвращались

  Редкие обратно.

Весь скот был

  Угнан в тыл,

И вывезен обильный хлеб,

  И сено, мед, свиное сало,

И вывезли гусей,

  И даже скарб из-под руки,

И даже бабьи сундуки,

  Хозяйство хаты всей.

Короче –

  Зарыли в землю прочее.

И ни кола врагу.

  Ну, словом,

Жить нельзя;

  Сплошной погост.

А поезда сходили с рельс,

  Катились под откос,

Как будто жить устали.

  Для них – конца начало,

Недаром лишь одно

  Звучало:

Сталин! Сталин!

  О, сколько чувств

От сердца говорили

  О родном отце.

А партизаны знали,

  Что творили,

И в тыловом кольце

  Сверх нормы каждый раз

Исполняли в точности

  Сталинский приказ.

Как на вулкане,

  Стали жить фашисты,

Закутанные дымом и огнем.

  И даже по воде пречистой

Нефть расплывалась

  Радужным пятном.

И нестерпимо было

  Мучиться, дышать,

Метаться в озверенье,

  И в жуткости душа

Скатилась в разоренье

  В ежеминутном страхе

За каждый шаг

  Ад воочию.

А тут еще

  Советские десанты

На парашютах ночью,

  Партизанам в помощь.

Кругом беда,

  Как черная вода.

Спастись бы от потопа,

  Улететь от партизанских

Дерзких дел,

  От беспокойства истощения,

От смертной бури мщения.

  Здесь партизан любой

За Родину, за Сталина

  Шел в тяжкий бой

И дрался напролом.

  И пробирался в бурелом,

Сквозь заросли

  Густых лесов,

Задымленных кругом,

  Чтоб снова встретиться

С взбесившимся врагом,

  С ножом в клыках.

Иль так испортить

  Строй врага,

Чтоб в ужасе

  Дрожали берега,

И по локоть была

  С кровавыми когтями

Обрублена рука.

  А потому

Не дать ему.

  Прожить, врагу,

И ночь в тылу, в селе,

  Не дать ему

Покоя на земле,

  Не дать ему

Ни сна, ни передышки

  До гибели,

До смертной крышки.

  Сразить его,

Как пыль с травой,

  С остервенелой головой.

Так будет!

  Жизнь видна.

В одной семье

  И мысль одна –

Молниеносный блеск.

  С утра Филипп Иваныч

Ушел в далекий лес,

  Охотник на лисиц.

Усталый сел на горке

  Послушать птиц

Да покурить махорки.

  Подумал малость:

«Зачем это приходит старость?

  Сейчас бы снова жить

Да быть не партизаном,

  А вот, как сын,

Сергей Филиппович,

  Воздушным капитаном:

Куда как хлеще и ловчей

  Бомбить с небес

Фашистов-палачей.

  Ах, Гитлер, сивый бес,

Головорез, бандит, –

  Ворчит старик, дымит.–

Ужели мой Сережа

  Гитлера не разбомбит!

В лоб бы ему бомбу,

  В темя ему гром бы,

О пень бы его лбом бы,

  Бешеного сатану.

Да и сам бы,

  Попадись он мне,

Топором по морде саданул,

  Да так бы пополам,

Чтоб от него остался

  Мокрый хлам,

Чтоб и костей не счесть.

  Вот это и была бы месть

Радостная честь.

  А то броди в лесу,

Считай сучье-рога

  Да стереги врага.

Кругом разбойник, вор.

  Чу, кто-то там

Идет, трещит?»…

  Старик достал топор

И стал за ствол, за щит,

  Прижал винтовку.

Мелькнула мысль:

  «Иль патруль фашистов,

Иль бродит рысь?

  А вдруг да наш десант?»

Не видно: густо, мшисто.

  Взволнован партизан.

Как быть?

  Сквозь заросли

Тигровыми шагами

  Он спешит на треск

С ружьем наперевес,