Ухаживать за Наташей было трудно. Она просила не звонить ей, и уж тем более не заходить за ней. Она звонила сама и шёпотом назначала место и время встречи.
Домой она должна была возвращаться к десяти. Если она опаздывала хоть на минуту, то назавтра её вообще из дому не выпускали.
Меня её родители, естественно, не одобрили. Нет, ей не запрещали видеться со мной, не запрещали напрямую, но и мать и отец дали чётко понять — этот паренёк, Натали, тебе не пара.
В общем, мы встречались тайно. Месяца три — четыре. А в новогоднюю ночь она сказала:
— Я домой сегодня не пойду. Останусь у тебя. Навсегда.
Это была наша первая ночь.
Утром она позвонила родителям и сообщила о том, что будет жить у меня. Сказав это, она положила трубку и отключила телефон.
Со мной она не советовалась.
Через месяц она сказала мне, что беременна.
— Ты собираешься… оставить ребёнка?
— Конечно, — спокойно и уверенно ответила она. — А ты?… Ты собираешься делать мне предложение или пойдёшь стопами родного отца?
И мы расписались.
Высокая, с гордо поднятой головой, она вошла в павильон, как входит королева в свои владения. Каждое её движение дышало величием. Она вела себя как настоящая звезда.
На ней был чёрный кожаный плащ и сапоги на высоком каблуке.
Она изменилась. Стала ещё красивей, ещё сексуальней…
Окинув всех присутствующих беглым взглядом, она широко улыбнулась, обнажив безупречные белые зубы, и промолвила:
— Пора работать, мальчики.
На встречу к ней бросился Пербудько и Трубецкой.
— Мадам, — радостно поприветствовал последний, и галантно поцеловал руку.
— Наташенька, — залепетал Пербудько, — всё давно готово, ждали только тебя. Пойдём, я проведу тебя в гримёрную.
Мне захотелось закурить. Я подошёл к «вечно возбуждённому кузнецу Вакуле».
— Славик, у вас не будет сигаретки?
— Тоже мне звезда! — презрительно фыркнул он. — Носятся с ней, как…
— Она вам не нравится?
— При чём здесь «нравится — не нравится»? Мне обидно. В порно мужчинам платят меньше, чем женщинам, а в чём логика? Где справедливость? Мы пашем как проклятые, а они просто раздвигают ноги.
— Думаю, у всех свои сложности.
— Чувак, — воскликнул Славик, — у мужчины за один час занятия сексом сжигается триста пятьдесят калорий — примерно столько, сколько содержится в шоколадной плитке.
— Надо обратиться в профсоюз, пусть добьются бесплатной выдаче актёрам шоколада. За вредность.
— Смешного мало, чувак.
Он снова уткнулся в библию.
— А как насчёт закурить?
— Я не курю, — буркнул Славик.
— Не сердись, чувак — сказал я. — Это была неудачная шутка. Как и большинство моих шуток.
— Да ладно, — отмахнулся он.
Я видел, он продолжает «дуться».
— Слушай, а как тебе удаётся стимулировать эрекцию? Виагра?
— Нет, — он блаженно улыбнулся. — Думаю о жене. Меня это сильнее всего заводит. Даже когда мы снимали фильм о дреднофилах… Знаешь, которые деревья трахают… Так вот для других актёров давали девочек, которые сосали им перед дублем, а я подумаю о Жанне — и к берёзе.
Господи, подумал я, мир сошёл с ума.
— Погоди, — сказал я, — ты серьёзно говоришь? Но как… Я не понимаю… Как можно оттрахать берёзу? Бред.
— Да там не то что бы… Ладно, я завтра принесу тебе диск — сам увидишь.
— Это не обязательно! Я просто не могу представить…
— Чувак, на этом свете столько извращений.
— И как же называется фильм? «Деревья умирают стоя»?
— Нет. «Дело было в лесу»…
— Неудачное название. Уж лучше бы «Когда деревья были большими»… И что? Ты думал о жене и у тебя вставал… э… на берёзу?
— Всё в нашей голове, чувак. Когда требуется стояк я думаю о Жанке. Когда нужно подольше продержаться и не кончить, начинаю думать о том, сколько надо будет заплатить за квартиру, сколько за телефон и интернет, а я ещё машину взял в кредит…
К нам подошла Виктория, в руках она держала сценарий.
— Лёня, как мне лучше сказать вот эту фразу «Не нужны мне царицыны чиривички, мне ты нужен»? Может так?… — она состроила плаксивую гримасу и топнула ножкой. — Не нужны мне чиривички, мне ты нужен! Так хорошо?
— Вроде неплохо, — одобрил я. — Но ты посоветуйся с режиссёром.
— Спасибо.
— Сколько ей лет? — спросил я у Славика, глядя Виктории вслед.
— Не беспокойся, — ответил он, — совершеннолетняя. Скажу больше — ей под тридцать. Просто она мелкая, а маленькая собачка до старости — щенок.
— Давно она в этом бизнесе?
— В том-то и дело, что нет. Она новичок. Это её первая картина. Вот и старается. Не понимает, что всё это будут переозвучивать, и скорее всего не мы.