Драко улыбнулся этим приятным добрым воспоминаниям. Теперь он понимал, что Гермиона никогда уже не уйдёт из его сердца. Она его родственная душа, соулмейт, его половинка, и он больше не будет отбиваться от своей привязанности. И от своей любви к ней.
Малфой вздрогнул, когда последняя мысль озарила его, а роза в руке вдруг вскинула пышную голову вверх и распустила белые лепестки. Кусты словно охватил игривый ветерок, но он не срывал листья — наоборот, лабиринт оживал. Поникшие цветы, что ещё оставались висеть на ветках, вдруг поднялись и раскрылись, освещая хмурый осенний день белыми вспышками. А потемневшая зелень листвы снова приобрела свежий оттенок.
Лонгботтом изумлённо охнул, наблюдая, как его лабиринт возвращается к жизни, и, рассмеявшись, похлопал Драко по плечу:
— Я знаю, о ком ты думаешь, Малфой. И я впервые такое вижу! Загадка природы, согласись?
Драко даже не заметил его панибратского жеста, думая о своём:
— Что мне теперь делать? — пробормотал он, разговаривая, скорее, с самим собой, но Невилл ответил ему:
— Пришли ей розы и позови на свидание. А потом скажи правду, признайся, что чувствуешь к ней.
Драко взглянул на Лонгботтома и, скептически изогнув бровь, хмыкнул. Возможно, это было хорошей идеей.
***
Драко никогда в жизни не писал любовных писем девушкам, тем более, что последняя его подружка, чёртова Паркинсон, бежала к нему по первому щелчку пальцев. Зачем было напрягаться?
Тем не менее письмо для Гермионы далось легко. Малфой с огромным желанием взялся за перо, и слова полились из него потоком. Он исписал два пергамента, где признавался, что сходит с ума без неё, что видит её во снах, что очень скучает и помнит каждый миг, проведённый вместе… Перечитав свою писанину, он закатил глаза. Нет, такую слащавую, хоть и правдивую прозу мог сочинить кто-то типа Лонгботтома, но не он. Драко Малфой должен оставаться Драко Малфоем. И он смял исписанные листы, а затем набросал всего несколько строчек:
«Доброго дня, доктор Грейнджер! Не забыла ещё своего счастливого пациента? Я бы хотел сказать тебе о многом. Но лично. Хочу увидеть твои красивые глаза и обнять тебя. Давай встретимся. Драко Малфой».
Вместе с запиской он отправил букет белых роз.
Сова прилетела без ничего. Гермиона не ответила, но цветы и записку забрала. На следующий день Драко написал ещё:
«Привет. Не хочешь говорить со мной? Понимаю, наверно, я слишком долго думал, прежде чем напомнить о себе. Давай обсудим это. Я очень соскучился. Хочу увидеть тебя. Драко Малфой».
И ещё один букет улетел с совой. Но и это послание осталось без ответа.
«Гермиона, что-то случилось? Почему ты молчишь? Ответь же мне. Драко Малфой».
Ещё букет. И ноль внимания. Драко злился. Он не знал, что вообще происходит, и на четвёртый день решительно аппарировал в Мунго, чтобы наконец всё выяснить. На просьбу увидеться с доктором Грейнджер, пожилая медсестра строго ответила, что у той сложный пациент, и она не может отвлекаться от работы.
Малфой оставил медсестре очередное послание для Грейнджер:
«Привет! Я узнал, что у тебя всё хорошо. Это радует. Гермиона, поговори со мной, пожалуйста. Что бы ты ни думала обо мне, дай мне шанс. Нам это нужно обоим. Я жду тебя в отеле, всегда. Если тебе не удобно в отеле, давай сходим в ресторан, в кафе, погуляем в парке у больницы… Выбери любое место в Англии и напиши мне, я буду ждать тебя там. Твой Драко».
Она не ответила, и утром пятого дня к ней полетела коробка с лимонными амальфи и розой в стеклянной колбе.
«Мерлин, Грейнджер, я не понимаю… И больше не могу ждать твоего ответа. Нам нужно срочно поговорить! Я не знаю твой график работы, не знаю, как ты попадаешь домой и где ты живёшь, но я найду тебя! Д. Малфой. P. S.: Может быть, лимонный десерт напомнит тебе о наших чудесных днях, и ты наконец откликнешься на мой зов».
И коробка, и роза вернулись обратно.
Что бы это ни значило, Драко действительно не мог больше ждать. Гермиона была нужна ему как воздух. Ему казалось, что весь мир замер в ожидании её отклика. Все эти тягучие дни ожидания он не мог нормально ни есть, ни пить, мучаясь вопросом, почему она молчит.
Он безмерно сильно хотел увидеть её.
Вечером этого же дня Драко всё-таки узнал, где живёт Гермиона, и поспешил в Косой переулок. Там, в жилом квартале он нашёл дом, в котором она снимала квартиру, и поднялся на третий этаж. В воздухе на лестничной площадке он сразу же уловил лёгкий аромат её духов. Малфой закрыл глаза, ощущая тёплую волну счастья и предвкушения.
Здесь живёт его фея. Его Гермиона.
Драко сгорал от нетерпения, но держал себя в руках. Он осторожно постучал в дверь, хотя ему хотелось сорвать её с петель и ворваться в квартиру.
Послышались мягкие шаги. Драко нервно сглотнул, чувствуя, как сердце взволнованно заколотилось в груди. Сейчас он увидит её. Чёрт, кажется, он дрожал как влюблённый малолетка. Это уж слишком! Драко усилием воли заставил себя выпрямиться и принять уверенный, даже немного самодовольный вид, чтобы скрыть волнение.
Дверь открылась, и в тёмном проходе коридора, как прекрасное видение, показалась Гермиона. С распущенными пышными кудрями, в джинсах и красном джемпере с вышитой белой розой на груди. Такая домашняя и тёплая, немного уставшая, но всё равно очень красивая. Самодовольство тут же слетело с лица, как ненужная маска. Драко восхищённо выдохнул, любуясь ею.
«Моя любимая… Моя душа», — радостно шептал его внутренний голос.
Гермиона удивлённо открыла рот, не веря своим глазам, а Драко, прикусив нижнюю губу, улыбнулся и шагнул в темноту её квартиры.
— Привет, Гермиона, — хриплым голосом проговорил он, не спуская с неё взгляда. — Как же я соскучился по тебе!
А внутри него будто полыхнуло пламя, ему дико захотелось плюнуть на все приличия и броситься навстречу, поднять её на руки и целовать без остановки. Целовать, касаться и чувствовать её. Но Грейнджер отошла на несколько шагов назад и неловко откашлялась. Она была странно холодна и нервно сжимала губы, стараясь больше не смотреть на него.
Драко закрыл за собой дверь, ощущая неприятное напряжение, висящее в воздухе. Ему стало тесно в коридоре её квартиры.
— Что ты здесь делаешь? Как ты нашёл меня? — спросила Гермиона, всё так же не глядя ему в глаза.
Она говорила таким тоном, будто он снова её пациент в Мунго, чужой и далёкий человек. Будто между ними ничего никогда не было и нет.
— Я спросил у секретаря в больнице. — Драко скрипнул зубами, но его так сильно тянуло к Грейнджер, что он сделал ещё один шаг вслед за ней.
— Они не дают такую информацию. — Два шага назад.
— Я применил Империус, — просто ответил Малфой, словно в этом не было ничего плохого, и почти прижал её к противоположной стене.
— Что?! Драко! Ты не должен был! — возмущённо воскликнула Грейнджер, наконец впиваясь в него горящим недовольным взглядом.
Хотя бы так… Драко тут же воспользовался этим и усмехнулся, ловя свет её карих глаз:
— Шучу, я просто вежливо попросил и был очень обаятелен. Грейнджер, а как ещё мне найти тебя? — он жадно оглядывал её и, протянув ладонь, нежно погладил тонкое плечо в красном мягком джемпере. — Давно тебя не видел, ты всё так же прекрасна…
Гермиона вздрогнула от его прикосновения и попыталась сбежать, но Малфой перекрыл ей путь, упёршись кулаком в стену. Он наклонился ближе к её лицу.
— Ты прячешься от меня? — спросил он, чуть нахмурившись. — Что происходит? Почему ты не отвечала на мои послания? — заметив, как Грейнджер закрыла глаза, чтобы не видеть его, Драко проговорил мягче: — Гермиона, я хотел сказать… Сказать, что не должен был отпускать тебя! Если ты злишься на то, что я так долго, почти полмесяца соображал, прежде чем написать, то ты права… Мне нет оправдания. Каюсь, я был не уверен… Но это можно простить, я много думал и знаю, что мне нужно. Я пришёл за тобой и не хочу больше расставаться. — Он коснулся тёплого бархата её щеки, и под его пальцами на коже ведьмы расцвела татуировка в виде бутона розы.